Молодое духовенство и подготовка кандидатов для поступления в Духовные семинарии в Пермской епархии в 1940-1960 гг.

Сохранить в PDF

Доклад Овчинникова Константина Юрьевича, аспиранта кафедры теологии Пермского Государственного Университета, на научной конференции молодых исследователей «История христианского просвещения и духовного образования в России», проводимой Кафедрой Церковной Истории МПДА. Доклад был озвучен 26 декабря 2010 года.

 

В конце 1930-х гг., после организационного разгрома церковного управления и массовых репрессий духовенства, Православная Церковь в СССР оказалась на грани ликвидации. В связи с этим вопрос подготовки кадров священнослужителей представлялся руководству Московской Патриархии неактуальным и отошел на второй план. По некоторым данным к 1940 г. в СССР на свободе оставалось чуть более 4-х тыс. священников, в основном находившихся за штатом, и около 100 действующих храмов[1].

Ситуация резко изменилась в годы Великой Отечественной войны, когда курс государственной церковной политики выровнялся. В 1943 г., после исторической встречи Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) со И.В.Сталиным, Русская Православная Церковь получила санкцию правительства на открытие храмов, духовных учебных заведений, освобождение выживших в лагерях архиереев и священников. Интересна реакция Сталина на сетование церковного руководства о нехватке кадров. «»А почему у вас нет кадров?», — спрашивал Сталин в упор глядя на своих собеседников, хотя всем было хорошо известно, что кадры «перебиты» в лагерях. На что присутствовавший на встрече престарелый митрополит Сергий (Старогородский), сдерживая волнение, отвечал: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза»»[2].

Насколько неожиданны были результаты этой встречи для самого духовенства, показывает трагикомический случай, произошедший с одним пермским священником, находившимся в 1943 г. в заключении: «Прямо на лесозаготовки к нему приехал из Перми уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви и спросил: «Будешь служить?» Священник, испугавшись, подумал, что его проверяют и хотят добавить срок. Однако сказать – «Не буду!» батюшка не решился. Посчитал, что это – поступок против совести. Видя смятение и испуг священника, уполномоченный его успокоил и сказал: «Не бойся! Церкви теперь открывают!»»[3].

В период с 1943 по 1949 гг. в возрожденной Молотовской (Пермской) епархии, как и по всей стране, шло активное открытие храмов и приходов. Если в 1943 г. в епархии насчитывалось 10 открытых церквей, то к 1950 г. в Молотовской области функционировало 63 прихода. В штате епархии числилось около 100 зарегистрированных священнослужителей. Подавляющее большинство духовенства было пожилого возраста и проживало в сельской местности[4]. Ощущался острый недостаток молодого образованного духовенства.

В 1944 г. в десяти епархиях были открыты пастырские курсы, впоследствии преобразованные в 8 семинарий и 2 духовные академии. В Москве был открыт Православный Богословский институт, преобразованный в Московскую Духовную академию[5]. Также семинарии были открыты в 1945 г. – в Одессе, в 1946 г. – в Ленинграде, Минске, Луцке, Ставрополе, в 1947 г. – в Киеве[6].

Известно, что еще в 1945 г. епископ Молотовский Александр (Толстопятов) направил для обучения в Богословский Институт двух молодых людей: мирянина Н.И. Новых и псаломщика Старо-кладбищенской церкви г. Лысьвы Гавриила Щукина, снабдив их собственной рекомендацией и деньгами на дорогу[7]. Однако, по всей видимости, они либо вообще не приняли сана, либо рукоположились только во второй половине 1950-х гг., поскольку сведений о возвращении этих людей в Пермь в источниках не имеется.

К началу 1950-х гг. происходила естественная убыль пожилых священников «старой школы», принявших рукоположение еще до революции или в начале 1920-х гг. Одновременно с этим процессом в Церковь пошла целая плеяда молодых мужчин, которые начали сменять «уставших старцев», зачастую стремившихся не к активной деятельности, а к спокойной, безмятежной жизни.

В это время большое число заявлений на поступление в семинарии поступало от фронтовиков. С 1948 г. в стране началась массовая демобилизация из армии, и многие верующие военные пожелали пойти на службу в Церковь в качестве священников. По наблюдениям уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви, именно фронтовики становились ходатаями перед властями в разрешении церковных проблем, отличаясь «чрезмерной требовательностью и особенной настойчивостью в отстаивании своих позиций»[8].

В 1951 г. архиепископ Молотовский и Соликамский Иоанн (Лавриненко) рукоположил в священный сан первого молодого человека в Молотовской епархии. Им стал 26-летний житель г. Кунгура Борис Степанович Бартов. Как и большинство фронтовиков, Бартов не имел духовного образования и воспитания. Во время 8-летней воинской службы он пришел к вере и при любой возможности старался посещать храм. Готовясь посвятить себя служению Богу, он брал у местных священников специальные рекомендательные письма, в которых говорилось о его знании церковной службы. Впоследствии эти письма позволили ему миновать обучение в семинарии и не без препятствий быть рукоположенным сначала в сан дьякона, а затем – во священника[9].

В затруднительном положении находилась та военная молодежь, которая пришла к вере лишь после войны и была мало знакома с богослужением. Так 28-летний фронтовик Валентин Другов перед рукоположением в священный сан в Молотовской епархии несколько лет посещал храм, работая после армии на обувной фабрике. Имея лишь начальное образование, обремененный семьей, он не располагал временем для учебы. После хиротонии он был отправлен на отдаленный сельский приход[10]. Таким путем шла к священству основная часть кандидатов.

Недостаток семинарского образования негативно сказывался на служении молодых священников. По воспоминаниям протоиерея Бориса Бартова, большие трудности вызывала проповедническая деятельность. Когда его проповедь заканчивалась, он возвращался в алтарь – священнические ризы на его спине были мокрыми от пота[11].

Старшие священники настороженно принимали молодую поросль духовенства, видя в ней конкуренцию и угрозу своему финансовому благополучию. Некоторые из них умышленно создавали на приходе конфликты, одергивали и кричали на молодых ставленников во время службы. Например, священник Александр Шувалов из г. Нытвы вместо того, чтобы учить молодого диакона, кричал на него: «Не умеешь, уходи и не служи, подыщи себе другую работу»[12].

Недавно рукоположенные молодые священники, а также желающие принять сан остро нуждались в помощи и наставлениях духовно-опытных пастырей. Одним из духовных авторитетов для духовенства и верующей молодежи Пермской епархии в 1950-е – 1960-е гг. был настоятель Никольского храма с. Кольцово протоиерей Григорий Георгиевич Ахидов[13], имевший за плечами 10 лет лагерей и ссылок[14].

По благословению архиепископа Молотовского и Соликамского Иоанна (Лавриненко) отец Григорий занимался подготовкой молодежи для поступления в семинарии. Чаще всего эта подготовка имела не теоретический, а практический характер. Она выражалась в передаче живого пастырского опыта, в воспитании собственным примером подвижнического служения. Отец Григорий давал молодым людям духовные наставления и советы, приводил примеры из собственной жизни и жизни известных ему подвижников и святых. Для многих молодых людей из окружения отца Григория Ахидова его беседы и практические уроки стали напутствием на учебу в духовных семинариях и первой ступенью к пастырскому служению.

В 1950-е – 1960-е гг. «духовную школу» отца Григория перед поступлением в духовные семинарии и службой на приходах прошли многие известные пастыри Пермской епархии. Среди них: сын отца Григория протоиерей Леонид Ахидов, протоиерей Борис Бартов, протоиереи Александр и Иоанн Безукладниковы, протоиереи Герман Брилов, Иоанн Патласов, Леонид Зыков и многие другие священники, ставшие продолжателями традиции бескорыстного служения Церкви отца Григория[15].

После окончания духовных семинарий молодые люди чаще всего возвращались в родную Пермскую епархию и принимали священный сан. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви П.С. Горбунов невольно отмечал преимущества молодого духовенства: «Молодое духовенство читает церковную литературу, отправляет требы дешевле, а некоторые совсем не берут за обряд, в быту ведут себя скромно, не ку­рят, не пьют, подолгу находятся в церкви. Не считаясь с погодными условиями, в дождь и ночью идут исполнять тот или иной обряд на дом к верующим»[16].

Бескорыстное служение молодых пастырей, добросовестное отношение к своим обязанностям вызывало симпатии верующих. Сам вид молодых священников, окончивших духовную семинарию, был необычен для того времени. По воспоминаниям некоторых прихожанок, они, будучи девчонками, прибегали в церковь, чтобы посмотреть на молодых священников и их службу.

Молодое духовенство стало настоящей опорой Пермской епархии в годы «хрущевских гонений», начало которых совпало с назначением на Пермскую кафедру в 1957 г. епископа Павла (Голышева)[17]. При епископе Павле подготовка кадров священнослужителей стала приобретать более организованные формы.

 Владыка Павел требовал от священнослужителей ревностного исполнения своих обязанностей, не взирая на возраст и заслуги, чем вызвал недовольство старого духовенства. В своей деятельности он опирался прежде всего на молодых священников, которых всячески поддерживал.

 Чтобы подготовить больше кандидатов к поступлению в духовные семинарии, епископ Павел приближал к себе молодых людей и определял их на хозяйственные и церковные должности при Пермском епархиальном управлении, платил им хорошую зарплату. Если молодые люди женились и изъявляли желание принять священный сан, Владыка жертвовал деньги на свадьбу. На местах епископ Павел добивался от настоятелей создания при храмах хоровых групп, состоящих их молодежи[18].

 Стремясь повысить образовательный уровень духовенства, в тайне от уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви, епископ Павел проводил семинары с малограмотными священнослужителями и кандидатами на посвящение в священный сан. Владыка вызывал их с приходов группами по 8-10 человек и устраивал трехдневные занятия по катехизису. Не имеющих достаточного опыта пастырей он часто вызывал к себе на индивидуальные беседы[19].

 Как правило, принявшего священный сан епископ определял в ту местность, из которой он был родом. Если там не было действующего храма или священнические места были уже заняты, его направляли на сельский приход. Там молодой батюшка некоторое время служил, а затем переводился на более подходящее место.

 В 1958–1959 гг. в Перми хиротонии ставленников, окончивших духовные семинарии, были довольно частым явлением. Выпускники духовных семинарий и академий охотно возвращались в Пермскую епархию, зная, что там их ждет радушный прием и забота епископа. Многие из них побывали в Перми еще будучи студентами, на каникулах.

 Молодые люди приезжали в Пермь даже из столичных семинарий. По указанию епископа Павла им выдавались средства на проезд, питание и проживание. Свои воспоминания о приезде в Пермь оставил настоятель Князе-Владимирского собора Санкт-Петербурга протоиерей Владимир Сорокин. «Я учился на 3-м курсе Киевской семинарии, постоянно испытывая давление и угрозы со стороны властей. Узнав о деятельности епископа Павла, написал ему письмо и получил приглашение летом, на каникулах, приехать в Пермь. Приехав в Пермскую епархию, я сразу направился в Свято-Троицкий кафедральный собор, где намеривался увидеться с Владыкой Павлом. Войдя в собор, я сразу почувствовал нервозность молящихся. Вдруг раздались крики: «Уполномоченный! Уполномоченный приехал!» Меня потянули за руку, потащили в подвал и спрятали в шкафу. Из своего укрытия я слышал, как уполномоченный Совета П.С. Горбунов осматривал помещения храма и придирался к церковным служащим. В тот же день по указанию епископа Павла я был тайно направлен к священнику Борису Бартову в г. Кунгур, где мне была оформлена прописка и исправлены документы. Вернувшись в Киев, я узнал, что Киевская Семинария закрыта, и я переведен в Одесскую Духовную Семинарию»[20].

 В результате проведенной работы за два года епископу удалось значительно увеличить численность молодого духовенства в Пермской епархии. В период с 1957 по 1959 гг. количество молодых священников в возрасте от 25 до 30 лет возросло на 15% и составило 45% от общего состава духовенства епархии. Однако образовательный уровень пермского духовенства по-прежнему оставался невысоким. В 1950-е гг. 6 человек окончили академию, 17 человек – семинарию, 15 человек – 1-3 класса семинарии. Обучались заочно в семинариях и академиях — 6 человек[21].

 Неутомимая деятельность епископа Павла в Пермской епархии, направленная на сохранение приходов и церковных общин, повышение качества церковной жизни, вызвала негативную реакцию уполномоченного Совета по Пермской области П.С. Горбунова. В 1960 г. Владыка Павел был переведен в Астраханскую епархию[22]. В том же году, без всякой официальной причины, с регистрации был снят протоиерей Григорий Ахидов, единственной «виной» которого было «огромное влияние на верующих и подготовка молодежи, желающей встать на путь священства»[23].

 В условиях жесточайшего административного давления в 1960-е гг. Пермской епархии становилось все трудней вести подготовку кадров. В этот период инициатива подготовки кандидатов в семинарии переходит в руки отдельных священников, проживавших в районных центрах и сельской местности. Едва не лишается регистрации «любимец епископа Павла» молодой кунгурский священник Борис Бартов «за нелегальную подготовку юношей в семинарии»[24]. Священники центральных храмов епархии, как правило, не рисковали системно работать с кандидатами и ограничивались индивидуальными советами и наставлениями. Так, настоятель Свято-Троицкого кафедрального собора Перми протоиерей Михаил Лукканен в личных беседах поддерживал желающих поступить в семинарию и принять священство, разъяснял им, как можно миновать те или иные административные препятствия на этом пути.

 Необходимо отметить, что из-за административных препятствий со стороны властей число поступивших в семинарии молодых людей и рукоположений в священнический сан резко снизилось. «С юношами, подавшими прошения в семинарии, встречались местные уполномоченные, работники КГБ, военкомата и различными способами, вплоть до отбирания паспортов, удерживали их от поступления… Особые усилия направлялись на то, чтобы не допустить туда лиц с высшим образованием»[25]. В среднем из-за жестокого отсева ежегодно из каждой епархии в семинарии удавалось поступить лишь двум-трем кандидатам.

 Таким образом, епископами Пермской епархии предпринимались попытки омоложения кадрового состава духовенства. В годы Великой Отечественной войны и первого послевоенного десятилетия (1943–1955 гг.) в этом направлении удалось достичь определенных успехов: количество молодых пастырей увеличилось, поднялся образовательный уровень духовенства. Во многом это стало возможным благодаря систематическому направлению молодых людей на учебу в духовные семинарии. В этот период подготовка кандидатов в семинарии от Пермской епархии была организована при Никольском приходе с. Кольцово под руководством протоиерея Григория Ахидова.

 С началом «хрущевских гонений» на Церковь в СССР масштаб подготовки кандидатов во священники и желающих поступить в семинарии не только не уменьшился, но и в значительной степени увеличился. Благодаря активной деятельности епископа Пермского и Соликамского Павла (Голышева) в 1958–1960 гг., кроме прихода в селе Кольцово, еще одним центром подготовки молодежи к пастырскому служению стал Свято-Троицкий кафедральный собор Перми, где молодые люди определялись епископом на церковные и хозяйственные должности. В 1960 г. оба центра подготовки кандидатов в духовенство были разгромлены: епископ Павел был смещен с занимаемой кафедры, протоиерей Григорий Ахидов снят уполномоченным с регистрации. В этих условиях лишь отдельные мужественные пастыри, в том числе молодой настоятель Всехсвятского прихода г. Кунгура протоиерей Борис Бартов, брали на себя инициативу нелегально готовить молодежь к поступлению в семинарии и рукоположению.