Невозможно представить себе изучение истории без рассмотрения исторических источников, которые освещают изучаемый период с разных сторон. Не всегда объективно и положительно описывая тот или иной исторический процесс, некоторые источники, тем не менее, остаются для историка значимыми, а порой и единственными свидетелями событий давно минувших дней.

К источникам, описывающим историю Русской Православной Церкви середины ХХ века, вне всякого сомнения, относятся информационные отчёты уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных Комиссаров СССР. Совет появился в конце 1943 года для контроля деятельности Русской Православной Церкви на территории страны, создание данного института позволило Русской Церкви вступить в новый этап взаимоотношений с отделившемся от неё в 1918 году Советским государством.

Многие исследователи отмечали в своих работах негативную роль Совета по делам Русской Православной Церкви как надзорного органа, сдерживающего возрождение и распространение Церкви, а, следовательно, и духовной жизни в СССР после Великой Отечественной войны, что, несомненно, имело место. Но нельзя упускать из виду и положительные стороны деятельности данного Совета и его сотрудников в Москве и на местах по всей территории страны.

В тоже время не нужно переоценивать роль уполномоченных в деле влияния на Церковь: они не были самостоятельными в решении большинства вопросов, относящихся к открытию ранее закрытых храмов, а также влияния на духовенство. Уполномоченные действовали строго по инструкции, а во всех случаях, не предусмотренных инструкцией, обращались за указаниями в Совет, но, конечно же, это не отменяет человеческого фактора, и от личности уполномоченного также зависело, получит ли регистрацию тот или иной священник.

С другой стороны, уполномоченные должны были строго следить за выполнением распоряжений Совета и отстаивать интересы Церкви, например, в случае, когда возникали проблемы с местными органами власти, не желавшими открывать храм, в то время как Совет дал соответствующее разрешение. В таких случаях уполномоченный должен был решать вопрос с местными органами власти, добиваясь выполнения постановления Совета, но необходимо отметить, что это не всегда осуществлялось на практике.

В целом уполномоченные старались быть в русле политики государства по отношению к Церкви и не чинили на местах дополнительных препятствий к открытию храмов, если Совет находил это целесообразным. Таким образом институт уполномоченных можно считать своеобразной лакмусовой бумажкой отношения государства к Церкви в Советском союзе.

Вольно или невольно уполномоченные Совета писали историю Русской Церкви в ХХ веке, они ежеквартально отправляли в Москву подробные отчёты о деятельности духовенства, о ходе открытия церквей, о патриотической работе Церкви. В особых случаях, по запросу из центра, они посылали дополнительные подробные отчёты, например, о том, как отпраздновали Пасху, или как прошёл крестный ход на Крещение и многое другое.

Конечно, отчёты уполномоченных нужно читать весьма осторожно, особенно неподготовленному исследователю церковной истории. Многие из уполномоченных не могли объективно и беспристрастно описывать жизнь церкви во вверенных им областях, так как расценивали «церковников», как классовых врагов, поэтому старались в наиболее тёмных красках описать духовенство, особенно на первых парах, когда ещё не совсем ясно было, почему произошёл столь резкой поворот в политике государства по отношению к Церкви.

Выражаясь языком Сократа, при чтении отчётов уполномоченных, нужно пропускать содержащуюся в них информацию, как минимум, через три сита – истины, добра и красоты. Во-первых, уполномоченные не всегда отображали в своих отчётах достоверную информацию по различным причинам, начиная от количества совершённых крещений и заканчивая состоянием религиозности в регионе. Уполномоченные – обычные советские чиновники, которые зачастую предоставляли в Москву сведения, которые там желали получить, например, о том, что посещение церквей падает и в связи с этим нецелесообразно открывать новые церкви или молитвенные дома.

 Во-вторых, трудно заподозрить советского чиновника, воспитанного на том, что государство последние тридцать лет вело войну с религией, в симпатии к священству. Поэтому большинство пассажей, содержащихся практически в каждом отчёте, о том, что тот или иной священник «пьяница и/или развратник», можно смело отметать, или как минимум усомниться в правдивости такой оценки, тем более что большая часть священников в 40-50 годы ХХ века, особенно в Сибирском регионе уже разменяла седьмой-восьмой десяток.

И в-третьих, если говорить о красоте, в частности, о красоте слога, то нельзя ни заметить, что большинство отчётов составлено людьми, не имеющими высшего образования, т.е. в отчётах часто встречаются орфографические, стилистические и другие ошибки. Кроме того, язык отчётов, учитывая, что это официальные документы, весьма косен, часто встречается неправильное употребление слов и выражений, особенно из церковной лексики.

Несмотря на все вышеперечисленные недостатки данного вида источников, их изучение, с вышеперечисленными предосторожностями, поможет воссоздать историческую картину церковной жизни.

Для наиболее полного знакомства с деятельностью института уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви в Сибирском регионе в интересующий нас временной период, представляется небезынтересным знакомство с некоторыми его региональными представителями. К сожалению, архивные материалы не сохранили подробных сведений о уполномоченных – этих незаметных тружениках на ниве весьма тернистых церковно-государственных взаимоотношений. Нами было исследовано более 60 информационных отчетов уполномоченных Совета по Новосибирской, Томской, Кемеровской, Иркутской, Омской, Тюменской и областям, а также по Алтайскому, Красноярскому и Приморскому краю.

 

Съезд уполномоченных

В архиве Новосибирской области сохранился документ о проходившем 20-21 сентября 1944 года в Новосибирске межобластном съезде уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви[1] — это повестка дня данного кустового совещания.

На совещание прибыли, уполномоченные областей, расположенных от Перми до Владивостока – всего 16 человек. Состав:

И. Сивко – Алтайский край

Пименов – Приморский край

Семенов – Хабаровский край

Лаксенко – Красноярский край

Грабарь – Читинская область

И.Ф. Голубев – Иркутская область

К. Макаренко – Томская область

Е. Тимошков – Кемеровская область

Сергеев – Омская область

П.Н. Созонёнок – Новосибирская область и др.

Возглавил заседание член Совета Константин Артемьевич Зайцев, также присутствовал другой член Совета Г.Т. Уткин.

Начиналось совещание в 12-00 с доклада представителей Совета, который длился около полутора часов, затем доклады по очереди делали все уполномоченные, регламент 15-20 минут. В 19-00 обед, затем продолжение заседания до 23-00. Во второй день заседание длилось до 17-00, а вечером было запланировано посещение театра.

Межобластные съезды уполномоченных в Новосибирске также проходили 15 июня 1946 года[2] и 27 января 1950 года[3]. Важно отметить, что Новосибирский Облисполком заботился лишь о расселении уполномоченных, а о пропитании они должны были заботиться сами[4].

Новосибирская область

Первым уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви по Новосибирской области с октября 1943 года был Павел Николаевич Созонёнок[5], его деятельность нельзя назвать вредительской по отношению к Церкви. По его отчётам в Москву складывается впечатление, что этот человек старается объективно описывать события церковной жизни в Новосибирской области. Он отмечает как положительные стороны духовенства, в частности, очень уважительно относится к управляющему епархией архиепископу (впоследствии митрополиту) Варфоломею (Городцову), так и факты недостойного поведения со стороны духовенства.

В вопросах открытия церквей П.Н. Созонёнок не чинит дополнительных препятствий, рассматривая все поступающие к нему заявления верующих, которых ежеквартально поступает более десятка, но и не содействует открытию церквей, так как большинство заявлений по различным формальным поводам отклоняется. В итоге в Новосибирской области к 1948 году открыто лишь семь церквей и один молитвенный дом.

Невольную симпатию к личности Созонёнка вызывает тот факт, что он, если судить по его отчётам, был человеком весьма честным и никогда не брал взяток, о чём свидетельствуют по крайне мере три случая, когда ему предлагали взятку в виде 6 килограмм масла за содействие в открытии церкви в г. Черепаново, но он отказался[6]. В другом случае «староста молитвенного дома в Болотном Симонов предлагал взятку в виде 1,7 кг сливочного масла и 1 кг свиного сала, якобы «подарок» за содействие в открытии церкви в г. Болотном. Факт дачи взятки зарегистрирован при свидетелях и материалы переданы в облпрокуратуру»[7]. В отношении женщин, которые также надеялись ускорить процесс открытия церкви П.Н. Созонёнок действовал более снисходительно, так 24 июня 1946 года уполномоченная от верующих г. Татарска Щербина, предложила под видом «подарка» масло, для ускорения дела об открытии церкви. Ей сделано внушение о недопустимости «подарков»[8].

Кроме своих прямых обязанностей уполномоченные по делам Русской Православной Церкви обычно выполняли в Обл(край)исполкомах роль разъездных чиновников мелкого масштаба, их отправляли на мероприятия по контролю за посевными работами, на вывозку хлеба из отдалённых районов, на уборку урожая и для проведения выборов в Верховный Совет в отдалённых районах области или края. Так в 1945 году П.Н. Созонёнок был в следующих командировках:

  1. На посевной кампании – 20 мая – 7 июня
  2. На вывозке хлеба из глубинок – 10 – 20 июня
  3. На совещании уполномоченных Совета – 25 июня – 19 июля
  4. На хлебоуборке и хлебосдаче – 18 августа – 7 сентября
  5. Хлебосдача в Болотнинском районе – 17 октября – 6 ноября[9]

Многочисленные командировки негативным образом сказывались на непосредственной работе уполномоченного, так как не позволяли вовремя рассматривать заявления об открытии храмов, а также регистрировать вновь назначенных священнослужителей.

Иногда советы уполномоченного влияли на мнение митрополита Варфоломея, так, например, в сентябре 1951 года владыка Варфоломей намеревался произвести во диаконы своего иподиакона Владимира Миненкова, получившего повестку в армию. Рассчитывая, что Миненков, приняв сан, не будет призван в армию, но после беседы епископа Никандра (Вольянникова) с уполномоченным по этому вопросу, митрополит изменил своё решение, так как П.Н. Созонёнок объяснил, что принятие сана не освобождает от призыва в армию[10]. После возвращения из рядов СА Владимир Миненков принял посвящение в сан диакона от митрополита Варфоломея в сентябре 1955 года[11].

Уполномоченный Павел Николаевич Созонёнок пристально следил за деятельностью молодого духовенства в Вознесенском соборе. Молодой священник Владимир Ткаченко после каждой воскресной и праздничной службы обращался к прихожанам с проповедью. После каждого крещения, венчания, освящения дома, он говорил принявшим Таинство назидательное слово.

Такое поведение молодого священника очень обеспокоило уполномоченного, тем более, что священники старшего поколения ничего подобного себе не позволяли, поэтому в очередном отчёте в Совет он спрашивает указания, как ему реагировать на это явление, следует ли вмешаться и запретить? Письмо из Совета от 24 апреля 1952 года, учитывая, тот факт, что митрополит Варфоломей стремится укрепить Церковь выпускниками духовных семинарий, а в Совете хорошо осведомлены об активности молодых пастырей, предписывает Созонёнку взять деятельность молодых «служителей культа» под свой контроль[12].

Но взять под свой контроль молодых священников Созонёнку не удалось, так как его сменил другой «служитель коммунистического культа», в декабре 1952 года[13] в должность вступил Федор Тимофеевич Воротилов[14]. П.Н. Созонёнок пробыл на посту уполномоченного по Новосибирской области до февраля 1952 года[15], за эти девять лет он многократно встречался с митрополитом Варфоломеем и его секретарём епископом Никандром (Вольянниковым) для разрешения различных вопросов, произвёл учет всех церковных зданий на территории области, а также содействовал открытию некоторых церквей и молитвенных домов.

В целом его деятельность в этой должности носила положительный для Церкви в Новосибирской области характер, он почти никогда не отказывал в регистрации назначенным митрополитом Варфоломеем священникам, по мере необходимости помогал епархиальному управлению урегулировать взаимоотношения с местной властью. П.Н. Созонёнок содействовал в напечатании в областной типографии материалов церковного характера – окружного послания архиепископа Варфоломея 1945 года, а также составленного владыкой в 1947 году акафиста святителю Иоанну Тобольскому.

Его приемник на посту уполномоченного по делам Русской Православной Церкви, Ф.Т. Воротилов, ранее возглавлявший отдел по религиозным культам в Новосибирской области, возглавил оба отдела. Как старый опытный оперативный работник, уполномоченный Фёдор Воротилов был хорошо осведомлён о ходе дел в Новосибирской епархии.

Сохранилась его характеристика на Митрополита Варфоломея, написанная в конце 1955 года[16] незадолго до кончины Владыки, она носит более негативный характер, чем характеристика Созонёнка, составленная в 1948 году[17].

 

Томская область

О уполномоченном Совета по делам Русской Православной Церкви в Томской области сохранилось очень мало сведений. Из отчетов по Томской области можно узнать только фамилию уполномоченного – К. Макаренко и то, что он находился в подчинении секретаря Обкома ВКП(б) по пропаганде и антирелигиозной агитации. Доклады о жизни и деятельности Русской Православной Церкви направлял секретарю Обкома. Замечаний с его стороны по своей работе не получал[18].

Доклады К. Макаренко в Москву отличались лаконичность и отправились весьма редко, вместо четырёх ежеквартальных докладов уполномоченный по Томской области ограничивался одним докладом в год, ссылаясь на занятость по неслужебным делам и частые командировки.  За такое отношение к работе он получил выговор от Совета «Уполномоченный Макаренко проявляет недисциплинированность в выполнении возложенных на него обязанностей. Вместо 4 отчетов представлен один за 4 квартал 1947 года. В 1948 году уполномоченному необходимо коренным образом выправить работу и своевременно информировать Совет о ней»[19].

Но и такие «строгие» меры не приносят положительного результата: количество докладов К. Макаренко не только не увеличивается, но и стабильно поступающий единственный доклад за 4 квартал из года в год уменьшается в размерах в 1947 году – 18 листов, в 1948 году – 7, а в 1949 год лишь 2 листа. В итоге 12 апреля 1950 года должность уполномоченного по Томской области была сокращена, а все секретные дела переданы специально созданной комиссией в секретную часть Облисполкома, затем сожжены[20].

Что касается деятельности К. Макаренко в должности уполномоченного, то следует отметить факты его весьма предвзятого отношения к некоторым священникам. Так, по согласованию уполномоченного с местным органами УМГБ было отказано в продлении прописки настоятелю Троицкой церкви священнику Михаилу Ивановичу Петрову, который в далёком 1931 году был осуждён за контрреволюционную деятельность. И как показалось уполномоченному «за время пребывания в Томске проявил себя как антисоветская личность»[21].

 

Алтайский край

Уполномоченный по Алтайскому краю И. Сивко за свой добросовестный труд по освящению деятельности Русской Православной Церкви в Алтайском крае с 1944 по 1950 годы, удостоился похвалы самого председателя Совета Георгия Григорьевича Карпова, который собственноручно на докладе И. Сивко за 2 квартал 1946 года написал: «Из доклада видно, что т. Сивко интересуется своей работой! Отчёт довольно полно насыщен фактическим материалом и информацией!»[22]

И действительно, это был человек очень добросовестный и ответственный, ещё в конце 1945 года он писал в Совет объяснение по поводу задержки докладов за 3 и 4 кварталы 1945 года «в марте, мае, июне, а также в ноябре и декабре был в командировках. Для написания доклада взял отпуск с 28 декабря 1945 года и написал его до 12 января 1946, когда и отправил»[23].

 И. Сивко всегда в своих отчётах делал упор на подробное рассмотрение ходатайств, об открытии храмов, уделяя этому вопросу, примерно 2/3 отчета и на основании подробного анализа давал заключение о том, в каких районах назрела реальная необходимость открытия церкви или молитвенного дома.

Но всё-таки он был весьма осторожен в своих оценках и за первые два года своей деятельности из 78 ходатайств, удовлетворил только 4, в результате чего в крае на 1946 год действовало лишь 6 церквей. Так что Совету пришлось напомнить уполномоченному, что такая осторожность может вызвать недовольство верующих и обращение их в центральные органы власти. В Москву уже не раз приезжали уполномоченные верующих из Алтайского края по вопросам об открытии храмов[24].

Но уполномоченный И. Сивко отнюдь не намерено препятствовал открытию церквей, а лишь действовали в рамках закона, по которому передавать церковное здание общине верующих можно было в том случае, если оно не было занято под культурно-просветительские учреждения и соответствовало санитарно-техническим нормам. Поэтому к 1948 году, после которого храмовых зданий верующим практически не передавали, в крае действовало лишь 7 церквей и 4 молитвенных дома[25].

В целом, характеризуя деятельность И. Сивко, можно сказать, что он не отличался деспотическим отношением к духовенству Барнаульской епархии, но и уважительным его отношение тоже назвать никак нельзя. Об этом свидетельствует, тот факт, что на два письменных обращения архиепископа Варфоломея в 1947 году с просьбами об открытии второй церкви в Барнауле, уполномоченный не ответил, так как не счёл нужным вести с архиереем переписку по данному вопросу[26].

В 1949 году И. Сивко пошёл на повышение и стал заместителем заведующего Инспекторским отделом Совета по делам Русской Православной Церкви[27]. Его место занял Владимир Давыдович Фоменко[28], но пробыл на своём посту недолго, так как в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 26 марта 1950 года должность уполномоченного Совета по Алтайскому краю была сокращена 4 апреля 1950 года. А 29 июля того же года уничтожены секретные и совершенно секретные документы уполномоченного[29].

 

Красноярский край

Начинал институт уполномоченных в Красноярском крае некто Лаксенко, но деятельность его продлилась недолго, так как в июне 1945 года он тяжело заболел и умер в ноябре того же года[30], в связи с чем 25 ноября дела уполномоченного были переданы Петру Тимофеевичу Гусеву[31].

Лаксенко в должности пробыл ровно год и за это время успел хорошо организовать рабочее место – «специальный кабинет с приёмной для секретаря-машинистки. Снабжение по первой группе. Пользуется высококачественными завтраками и ужинами, в длительные командировки по хозяйственным вопросам не посылается. Обеспечением доволен, претензий к исполкому не имеет»[32].

И именно уполномоченному Лаксенко пришлось вступить в борьбу с работниками местной организации госбезопасности, которые занимались разложением общин верующих, подавших заявления об открытии церквей, применяли различные методы принуждения и воздействия. В с. Шилино работники НКГБ применяли к верующим допросы, угрозы и прочие методы давления. Заявления верующих перехватывались НКГБ[33]. В первой половине марта 1945 года прибывший из Москвы новый начальник краевого НКГБ пригласил уполномоченного Лаксенко на беседу и заявил следующее:

«Все вопросы по делам РПЦ вы согласовываете с нами и первым секретарём крайкома партии. Председатель Исполкома лишь только формально скрепляет своей подписью заключения. По этим вопросам меньше с ним связывайтесь. Наши же указания по этим вопросам являются обязательными»[34].

Этих установок уполномоченный не принял, но его доводы для чекистов оказались неубедительными. В связи, с чем он пишет в Совет письмо, в котором просит Совет «изжить эти непонимания и указать НКГБ место в этих вопросах»[35], так как это вносит трудности в работу уполномоченного и искусственно снижает приток заявлений верующих. Вскоре после беседы в НКГБ уполномоченный Лаксенко тяжело заболел и через полгода скончался, о чём упоминалось выше.

Следующим уполномоченным по Красноярскому краю стал П.Т. Гусев, он уже не вступал в конфронтацию с органами госбезопасности, отчасти потому, что Совет повлиял на ситуацию в лучшую для уполномоченного сторону, а отчасти потому, что П.Т. Гусев, по-видимому делился с НКГБ некоторыми соображениями относительно деятельности Русской Православной Церкви в Красноярском крае[36].

Уполномоченный в силу служебного положения находился в общении с благочинным и другими священниками, и надо отметить, что духовенство было весьма откровенно с ним, в частности довольно подробно сообщало друг о друге порочащие их сведения и просило у уполномоченного совета в различных ситуациях. Некоторые священнослужители считали уполномоченного управляющим епархией и защитником духовенства, о чём прямо ему заявляли[37].

Такая позиция духовенства уполномоченного явно забавляет, и П.Т. Гусев о многих священниках даёт весьма нелестные отзывы, но некоторых выделяет и характеризует с положительной стороны. Из всего духовенства епархии наиболее положительное впечатление производит на него протоиерей Николай Акимов, клирик Покровской церкви Красноярска. П.Т. Гусев даёт ему следующую характеристику «у него два сына в Красной Армии, один погиб на фронте. Акимов принимает активное участие во взносах на патриотические цели, произносит неплохие призывы, направленные на подъём трудовой деятельности. В бытовом отношении ведет себя безупречно»[38].

Но его отношение и к этому священнослужителю меняется, когда дело касается визита митрополита Варфоломея в Красноярск в сентябре 1949 года. В воскресение 4 сентября митрополит Варфоломей служил в Покровской церкви Красноярска. По словам П.Т. Гусева, церковь была заполнена на половину, в связи с чем он сообщает в Совет о том, что заметка игумена Тихона (Акимова) в «Журнале Московской Патриархии» №4 за 1949 года, в которой последний описывает визит архиепископа Варфоломея в Красноярск 18-22 февраля 1949 года, содержащая слова «тысячная толпа верующих со слезами благодарила Владыку за приезд…», является вымыслом автора. «Храм также был заполнен прихожанами наполовину, а слёзы умиления вообще не свойственны сибирякам в подобных случаях»[39] — резюмирует уполномоченный.

Уполномоченный Пётр Тимофеевич Гусев также не остался в стороне, от ареста и удаления с кафедры викарного епископа Иоанникия (Сперанский), которое последовало в марте 1949 года[40].

 

Кемеровская область

Отношение Ф. Узлова – уполномоченного по Кемеровской области к духовенству Русской Православной Церкви сформулировано в заключении отчёта за 3 квартал 1945 года: «В заключении считаю нужным заметить крайнюю неряшливость епископата в подборке настоятелей церквей, последние не получают никакой периодической церковной литературы, не разбираются в современной роли православной церкви. Жулики и проходимцы… естественно вызывают у верующих возмущение и требование к епископату об упорядочении управления русской православной церкви»[41].

Не будучи в силах мириться с такими вопиющими недостатками в Церкви, уполномоченный Ф. Узлов берёт на себя несвойственные ему функции и разъясняет благочинному Кемеровской области игумену Феодосию (Борисову), как должен вести себя священник, на что получает весьма справедливое замечание из Совета что «это дело епископа, а не уполномоченного»[42].

Но все соображения относительно деятельности правящего архиерея Ф. Узлов мог делать лишь заочно, так как первая личная встреча уполномоченного с архиепископом Варфоломеем состоялась лишь в 1947 году, после трёх с половиной лет нахождения уполномоченного в своей должности, во время командировки Ф. Узлова в Новосибирск, в кабинете у П.Н. Созонёнка. В ходе получасовой беседы – «выяснения отношений», как назвал её Ф. Узлов в своём отчёте, выяснилось, что ни у архиепископа, ни у уполномоченного никаких претензий друг к другу нет[43].

Во время второй личной встречи, когда архиепископ Варфоломей был на приёме у Ф. Узлова 16 февраля 1948 года во время визита в Кемерово. Уполномоченный проникся к нему уважением и записал в отчёте «Варфоломей вёл себя скромно, хорошо отзывался о городе и верующих, хорошо говорил о благочинном игум. Феодосии»[44].

Во 2 квартале 1949 года Ф. Узлова на посту уполномоченного по Кемеровской области сменил Е. Тимошков, после этого у некоторых православных общин местные власти забрали возвращённые ранее храмы, не смотря на протесты Совета по делам Русской Православной Церкви[45].

Уполномоченный В.Ф. Луковцев 8 марта 1950 года принял дела у ВрИО уполномоченного Е. Тимошкова, но менее чем через месяц 4 апреля был уволен в связи с сокращением должности уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по Кемеровской области. Дела уполномоченного уничтожены комиссией[46].

 

Иркутская область

До марта 1944 года должность уполномоченного по Иркутской области оставалась вакантной. Затем эту должность занял Иван Фёдорович Голубев (ум. 1958)[47], о котором сохранилась наиболее полные сведения. Родился он в 1888 году[48], имел среднее педагогическое образование, членом ВКП(б) стал с сентября 1941 года, одновременно с должностью уполномоченного исполнял обязанности секретаря партбюро парторганизации Облисполкома. С работой уполномоченного справлялся и занимаемой должности соответствовал. Все эти сведения сохранились благодаря инспекторской проверке, которой И.Ф. Голубев был подвергнул летом 1947 года[49].

Всё та же проверка позволила выяснить «условия работы уполномоченного: кабинет не соответствуют нормальным условиям работы, площадью 15 м2, не обставлена мебелью, полутёмная, вход для посетителей со двора, который нередко загромождается и проход не удобен. Не удобное расположение комнаты уполномоченного по делам РПЦ рядом с комнатой уполномоченного по делам религиозных культов с общим входом. В случае одновременного посещения служителями культа уполномоченных встреча неизбежна»[50].

Кроме того, выяснилось, что И.Ф. Голубев очень часто посылается в командировки. Так, в 1946 году он провёл в командировках 142 дня, а в первой половине 1947 года – 70 дней[51]. Такое положение дел отрицательным образом отражалось на выполнении прямых обязанностей уполномоченного. Но, несмотря на это, И.Ф. Голубев проявил себя как человек беспристрастный, в его отчётах нет потока негативной информации по отношении к духовенству, которая проглядывается в отчётах остальных уполномоченных Западно-Сибирского региона.

При чтении отчётов этого уполномоченного может сложиться впечатление, что он являлся человеком сочувствующим религиозно настроенным гражданам. У него складываются настолько доверительные отношения с духовенством Иркутской епархии, что благочинный протоиерей Николай Пономарёв в июле 1947 года пишет председателю Иркутского Облисполкома письмо с просьбой не отправлять Ивана Голубева в очередную длительную командировку, так как необходимо его участие в делах регистрации религиозных общин и новых священников[52]. Благодаря этому письму уполномоченного освобождают от командировки.

В отчётах Ивана Фёдоровича Голубева невозможно встретить содержание его разговоров с духовенством. Это говорит о том, что он не поощрял доносительство и не использовал личные беседы с духовенством как средство получения информации для отчётов, чем не гнушались прочие уполномоченные. Он постарался с самого начала своей работы выстроить нормальные взаимоотношения с духовенством, требуя лишь исполнения указаний уполномоченного, поступающих из Совета. И сам консультировался у благочинного по многим вопросам[53].

Некоторые предложения уполномоченного относительно благоустройства церкви ставили в тупик даже представителей Совета в Москве. В одном из отчетов за 1945 год И.Ф. Голубев, писал, что церкви испытывают трудности в приобретении утвари и продуктов: муки, вина для службы, их приходится приобретать на частном рынке, что дискредитирует Церковь. Пустующие церковные здания приходят в упадок от бесхозяйственного отношения местных властей. Они используют пустующие храмы по своему усмотрению, не спрашивая разрешения в центре и не требуя от организаций, занимающих их, хозяйственного отношения к ним.

В связи, с чем уполномоченный делает вывод о том, что Советская власть на местах «не понимает политического значения движения верующих («?» – заметка на полях отчёта указывает на то, что в Совете этого тоже не понимают), препятствуют открытию церквей, даже после одобрения Совета»[54].

Далее Иван Фёдорович Голубев сетует на то, что общины, получив храмы, часто в полуразрушенном виде, испытывают большие трудности при их восстановлении. Не имея материала, приобретают его на рынке, иногда становясь невольными соучастниками краж. Например, староста Крестовоздвиженской церкви Ширинкин купил у частника материала на 22000 рублей, который оказался краденым, дело раскрыли, продавца посадили на 10 лет, материал изъяли.

Уполномоченный пишет, что возникают трудности с приобретением церковной утвари. При закрытии церковное имущество было изъято или похищено, теперь купить его невозможно, даже на частном рынке. В связи с чем, уполномоченный делает Совету следующие предложения:

  1. Снабжать общины материалами, отпускать продукты для богослужения, охранять церковные здания от разрушения.
  2. Разрешить вопрос о централизованном изготовлении облачений и богослужебной утвари[55].

Ещё один поразительный факт из истории взаимоотношений уполномоченного И.Ф. Голубева с иркутским благочинным. Практически в каждом отчёте отмечается, что претензий к благочинному у уполномоченного нет, так как благочинный постоянно выполняет указания Совета, консультирует уполномоченного и сам с ним советуется. Но недостаточно хорошо управляет духовенством, так как занят на приходе при наличии одного второго священника[56]. Такой мягкой, почти дружеской характеристики на благочинного нельзя найти ни у одного из Сибирских уполномоченных, кроме И. Ф. Голубева.

На основании вышесказанного можно сделать вывод, что духовенству Иркутской области выпало счастье работать с одним из самых адекватных уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви – Иваном Фёдоровичем Голубевым, стоит также отметить, что за время его пребывания в этой должности в Иркутске и области было открыто 14 храмов и молитвенных домов[57].

Омская и Тюменская области

Во время одной из поездок в Омск, владыка Варфоломей познакомился с уполномоченным по делам Православной Церкви по Омской и Тюменской области – Иваном Евсеевичем Тихомировым. Архиепископ Варфоломей говорит о нём в своём дневнике так: «человек, благорасположенный к церковному делу, и даёт по заявлениям верующих отзывы благоприятные»[58]. Подобная характеристика отчасти соответствует действительности, так как за время пребывания владыки Варфоломея управляющим Омской кафедрой с 1943 по 1946 год уполномоченным было направлено в Совет по делам Русской Православной Церкви представление на открытие 20 храмов. К концу 1946 года в Омской области действовало 5 приходов[59], а в Тюменской 14 приходов[60].

Но его отчёты в Совет говорят и о том, что И.Е. Тихомиров отнюдь не отличался благожелательным отношением к церкви. В частности, в отчёте по Омской области за период с 1 декабря 1943 по 20 апреля 1944 года, он сетует на то, что «верующие и служители культов стремятся привлекать к соблюдению религиозных обрядностей детско-юношеские возраста, что в школах очевидно вовсе не ведется антирелигиозной работы»[61].

Ещё более откровенно о своём отношении к Церкви И.Е. Тихомиров высказывается, информируя председателя Омского облисполкома и секретаря Омского обкома партии о состоявшемся в Новосибирске 20-21 сентября 1944 года совещании уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви Западно-Сибирского региона: «Отношение к религии остается неизменным (борьба остается, а формы меняются), а отношение к церкви изменялось, изменяется и в дальнейшем может изменяться в зависимости от отношения церкви к социалистическому государству и его властям. По этому поводу уместно провести аналогию: наше отношение к империализму остается неизменным, а отношение к империалистическому государству изменяется»[62].

Иван Тихомиров вёл среди духовенства Омской и Тюменской епархии подрывную работу, что видно из того, что он поддерживал благочинного, который охотно «сотрудничает с уполномоченным… обращал внимание на членов церковных советов, случайно попавших в руководство церкви и действующих в целях личного обогащения»[63]. В то время как архиепископу Варфоломею пришлось этого же благочинного освободить от должности в связи с тяжкими обвинениями со стороны одной из прихожанок в нарушении канонов, чем владыка Варфоломей был крайне возмущён[64].

С другой стороны, И.Е. Тихомиров не оставляет без внимания и вопроса о том, что руководители некоторых районов области, не желая открытия церквей, грубо обращаются с инициаторами ходатайств об открытии церквей, а также пренебрежительно относятся к поручениям и просьбам уполномоченного[65]. В другом отчёте описывается, что уполномоченный получил сообщение о том, что в одной из школ притесняют ученика, который помогает в алтаре одного из действующих храмов. Уполномоченный принял соответствующие меры, и ребёнка более не преследовали[66].

Особенно ярко в Тюменской области прослеживалось отношение к уполномоченному со стороны верующих как к человеку, действующему в интересах церкви, о чём И.Е. Тихомиров неоднократно писал в своих отчётах и чем пользовался в интересах своей службы. Верующие часто обращались к нему с жалобами на священников и просили заменить их другими, люди полагали, что если священники приходят со справкой о регистрации от уполномоченного, то и назначения зависят от него[67].

Уполномоченного Совета миряне зачастую считали не только верующим, но и причисляли к духовным лицам и иногда в письмах называли его «отцом духовным», а в беседах «батюшкой». Это давало И.Е. Тихомирову возможность вести откровенные беседы на церковные темы с верующими. Из-за таких откровенных бесед у уполномоченного «складывается впечатление, что масса верующих – это что-то вроде «полуверующих», которые свою религиозность ставят в зависимость от того какой поп, хорошо ли он служит, как поёт хор, сколько взимают за совершение треб и т.д., и если что-то такое верующего не устраивает, то он говорит: «Я верующий, но я в церковь не стал ходить потому-то и потому-то»[68].

Во время Пасхальной службы 1946 года и Рождественской 1947 года Иван Евсеевич Тихомиров в «порядке любопытства» побывал на богослужении в Тюменском соборе и насчитал около 700-900 молящихся. И в связи с этим делает, как ему кажется, остроумное замечание, что «общественные бани и кинотеатры в эти дни были переполнены выходцами из рабочей среды». Из этого уполномоченный делает вывод, что религиозность в массе интеллигенции незначительна. В Тюмени из интеллигенции церковь посещают – зубной врач, три бухгалтера и два офицера, резюмирует он в своём отчёте[69].

После всего вышесказанного становится очевидным, что И.Е. Тихомиров отнюдь не проявлял сочувственного отношения к Русской Православной Церкви и духовенству. В информационном докладе от 25 сентября 1944 года председателю Исполкома Омского областного совета депутатов трудящихся Токареву Д.М. и секретарю Областного комитета партии Румянцеву С.С. он писал: «Переписка, телефонные разговоры, беседы с духовенством и верующими — уполномоченных на местах, должны носить особо осторожный характер, так как в переписке и беседах отражается советская политика в отношении церкви, не подлежащая оглашению»[70].

Скорее всего, И.Е. Тихомиров был хорошим советским чиновником, который, прежде всего, видел цель своей работы в том, чтобы не дать Русской Православной Церкви распространить своё влияние в регионе, для этого он использовал все имеющиеся у него средства, в том числе проводил грамотную оперативную работу с духовенством и верующими.

 

Хабаровский край

Хабаровского уполномоченного Семенова, имя которого история не оставила для потомков, отличает от прочих уполномоченных Сибирского и Дальневосточного региона наиболее негативное отношение к Русской Православной Церкви и её представителям. В 1947-1948 году, когда Хабаровская и Владивостокская епархия перешла во временное управление архиепископа Варфоломея, в ней насчитывалось четыре храма и один молитвенный дом[71], а штат священников насчитывал лишь 6 человек[72]. Такое положение дел в епархии, может косвенно свидетельствовать о том, что уполномоченный за пять лет, начиная с 1943 года, когда в Хабаровске был открыт первый на Дальнем Востоке храм, крайне неохотно рассматривал ходатайства верующих об открытии церквей.

В отчетах Семенова часто встречаются сведения о том, что «священники живут не дружно… окончившие духовные семинарии не любят монахов»[73]. Не забывает уполномоченный дать отрицательную характеристику и правящему архиерею Венедикту (Пляскину) «епископ служит вяло, что вызывает нарекания со стороны верующих… богословского образования не имеет. Жестоко обращается с церковнослужителями. Живёт во Владивостоке в Хабаровск приезжает редко»[74].

Вскоре после этого епископ Венедикт был уволен на покой 10 июля 1947 года, а управление епархией было вверено архиепископу Варфоломею. В отчёте за 1 квартал 1948 года. Семёнов, выдавая желаемое за действительное, пишет, что «еп. Венедикт – лишён сана»[75], видимо приписывая себе эту заслугу, в то время как в действительности епископ Венедикт находится на покое и 3 июня 1948 года будет назначен на Петрозаводскую и Олонецкую кафедру[76].

Кроме всего прочего, с отрицательной стороны характеризует Семенова и тот факт, что он единственный из уполномоченных, с которыми во время своего служения на Сибирской земле сталкивался владыка Варфоломей, даёт на архиепископа отрицательную характеристику. И именно эту отрицательную характеристику подшивают в личное дело митрополита Варфоломея, которое хранилось в Совете по делам Русской Православной Церкви[77]. К чести владыки Варфоломея стоит сказать, что ему за 13 лет управления Новосибирской епархией не удалось инкриминировать ничего более «страшного», чем эта характеристика Семенова.

Суть этой характеристики заключается в следующем. Описывая поездку архиепископа в Хабаровск и Владивосток в мае-июне 1948 года Семенов в своём отчете, опираясь на сведения, полученные от благочинного Соколова, рассказывает о том, что встреча и приём владыки были плохо организованы. В Хабаровской церкви на архиерейской службе молящихся было мало. Например, в воскресение 23 мая было 156 человек. Такой встречей и отношением гости остались очень недовольны. Церковнослужители в свою очередь остались недовольны архиепископом и особенно его секретарём архимандритом Никандром. «Священник Соколов говорит, что архиепископ Варфоломей — пустое место, всеми делами заправляет архимандрит Никандр, Варфоломей как маленький ребёнок, что ему скажет Никандр, то и делает. Он называет Никандра «Коля», по всем вопросам отправляет к нему со словами «обратитесь к нашему юристу»[78].

Такая характеристика не убедила даже Совет, тем более что описание этой же поездки у уполномоченного по Новосибирской области П.Н. Созонёнка было сделано совсем в другом тоне «Архиепископ Варфоломей в сопровождении архимандрита Никандра, протод. Олега Зырянова и иподиакона Иноземцева с 18 мая по 17 июня были в командировке в Хабаровске и Владивостоке. По имеющимся данным проводы Архиепископа из Хабаровска во Владивосток были специально организованны духовенством, проходили при большом стечении народа (около 400 человек), пел большой церковный хор… Но особенное ликование вызвало возвращение Архиепископа Варфоломея из Владивостока в Хабаровск, поезд встречали колокольным звоном, на перроне собралось более 500 человек, пел большой церковный хор»[79].

Такая разница в показаниях уполномоченных естественно не удовлетворила Совет и письмо из Совета от 11 августа 1948 года просит разобраться в этом вопросе уполномоченного П.Н. Созонёнка. Павел Созонёнок пишет в ответ, что первые сведения о поездке в Хабаровск отец Олег Зырянов поведал ему по своему желанию во время случайного разговора о проводах архиепископа Варфоломея в Москву 24 июня 1948 года. После получения запроса из Совета эти сведения были уточнены Созонёнком у того же протодиакона Зырянова и проверены через секретаря архимандрита Никандра, который рассказал о поездке на Дальний Восток, после того как уполномоченный намеренно завёл с ним разговор о проводах владыки.

По этим данным, при проезде архиепископа Варфоломея из Новосибирска в Хабаровск, на станциях в Красноярске, Иркутске, Куйбышевке, Свободная и в Хабаровске его встречали благочинные и духовенство, в отдельных случаях небольшие группы верующих, так как о его приезде благочинные попутных благочиний были поставлены в известность телеграфом.

При отъезде из Хабаровска во Владивосток были организованы проводы. Несмотря на то что поезд уходил ночью, на вокзале собралось духовенство и 200 человек верующих, некоторые с цветами, было организовано церковное хоровое пение. По пути следования во Владивосток Владыку встречало на некоторых станциях (Иман и др.) только духовенство и члены церковных советов. При отъезде из Владивостока его провожало духовенство и небольшая группа из 30-40 верующих. Из Владивостока до Новосибирска архиепископ Варфоломей ехал в поезде прямого сообщения, нигде не останавливаясь. В ряде городов и станций к поезду выходили благочинные и священники. Многолюдные встречи на обратном пути были организованы на станции Иман и в Хабаровске. На станции Иман встречало около 100 человек, под руководством псаломщика, пели многолетие владыке. В Хабаровске поезд был встречен колокольным звоном, на перроне собралось 400-500 человек, верующие приводили и приносили детей под благословение, которое он раздавал из окна вагона, так как из вагона не выходил[80].

Таким образом, сведения о поездке владыки Варфоломея в Хабаровск уполномоченный Семенов получил от благочинного протоиерея Соколова в ходе пристрастной беседы, а уполномоченный П.Н Созонёнок – от протодиакона Олега Зырянова и архимандрита Никандра (Вольянникова), которые сами охотно делились впечатлениями от совершённой поездки.

Таковы сведения обо всех уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви, с которыми приходилось работать владыке Варфоломею (Городцову) во время управления Новосибирской и Барнаульской кафедрой.

[1] ГАНО. Ф. 1418. Оп. 1. Д. 14. Л. 37-39.

[2] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 88. Л. 23.

[3] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 637. Л. 4.

[4] ГАНО. Ф. 1418. Оп. 1. Д. 14. Л. 39.

[5] Созоненок Павел Николаевич родился в январе 1899 года в д. Старинки, Борисовского уезда, Минской губернии. Официально вступил в должность уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при Новосибирском облисполкоме 7 июня 1944 г. ГАНО. Ф.П-4. Оп.56. Д.23172. Л. 3.

[6] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 44. Л. 4.

[7] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 50. Л. 147.

[8] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 90. Л. 97.

[9] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 46. Л. 57-58.

[10] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 906. Л. 13.

[11] ГАНО. Ф. 1418. Оп. 2. Д 32. Л. 32.

[12] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 906. Л. 20.

[13] ГАНО. Ф. 1418. Оп. 2. Д. 13. Л. 43.

[14] Воротилов Фёдор Тимофеевич родился 3 октября 1889 года в г. Камень, Каменского района, Алтайского края. 6 июля 1945 г. утвержден в должности уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Новосибирском облисполкоме. ГАНО. Ф. П-4. Оп. 56. Д. 5279. Л. 3.

[15] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 906. Л. 45.

[16] ГАНО. Ф. 1418. Оп. 2. Д 7. Л. 30-33.

[17] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д.  21. Л. 8-13.

[18] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 352. Л. 1.

[19] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 207. Л. 1-2.

[20] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 660. Л. 6.

[21] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 352. Л. 7.

[22] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 96. Л. 2.

[23] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 50. Л. 168.

[24] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 96. Л. 1.

[25] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 309. Л. 40.

[26] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 164. Л. 63.

[27] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 637. Л. 42.

[28] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 11. Д 862.

[29] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 619. Л. 10.

[30] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 85. Л. 11.

[31] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 48. Л. 106.

[32] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 34. Л. 119.

[33] Там же. Л. 117.

[34] Там же. Л. 118.

[35] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 34. Л. 118.

[36] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 85. Л. 14.

[37] Там же.

[38] Там же. Л. 12.

[39] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 471. Л. 35.

[40] Там же. Л. 20.

[41] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1.  Д 47. Л. 54.

[42] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 97. Л. 281.

[43] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 183. Л. 23.

[44] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 328. Л. 8.

[45] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 637. Л. 44.

[46] Там же.

[47] Бажков С. Иркутская епархия в советский период. Дипломная работа // Сайт: Образование и Православие. http://www.orthedu.ru/ch-hist/2709-stepan-bazhkov-irkutskaya-eparxiya-v-sovetskij-period.html

[48] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 180. Л. 67.

[49] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 49. Л. 128.

[50] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 180. Л. 67-69.

[51] Там же. Л. 70.

[52] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 180. Л. 95.

[53] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 12. Л. 9.

[54] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 50. Л. 63.

[55] Там же. Л. 64.

[56] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 84. Л. 218.

[57] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 180. Л. 56.

[58] Из духовного наследия митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея. С. 109.

[59] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 90. Л. 125.

[60] Там же. Л. 258.

[61] Протоиерей А. Сидоренко. Борьба органов советской власти Омской и Тюменской областей с православными в 40-80-е гг. (Очерки). // Сайт: Сибирская Православная газета // http://www.ihtus.ru/414.shtml (29.06.2015 г.)

[62] Протоиерей А. Сидоренко. Борьба органов советской власти Омской и Тюменской областей с православными в 40-80-е гг. (Очерки). // Сайт: Сибирская Православная газета // http://www.ihtus.ru/414.shtml (29.06.2015 г.)

[63] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 90. Л. 129.

[64] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 94. Л. 64.

[65] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 51. Л. 85.

[66] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 34. Л. 6.

[67] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 90. Л. 254 а.

[68] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 210. Л. 14.

[69] Там же. Л. 21.

[70] Протоиерей А. Сидоренко. Борьба органов советской власти Омской и Тюменской областей с православными в 40-80-е гг. (Очерки). // Сайт: Сибирская Православная газета // http://www.ihtus.ru/414.shtml (29.06.2015 г.)

[71] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 314. Л. 22.

[72] Там же. Л. 47.

[73] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 169. Л. 4.

[74] Там же. Л. 6.

[75] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 314. Л. 1.

[76] Косик О.В., Менькова И.Г. Венедикт (Пляскин), еп. Омский // Православная энциклопедия. Т. 7. М., 2004. – С. 582-583.

[77] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д 21. Л. 14-15.

[78] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 314. Л. 25.

[79] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 340. Л. 36.

[80] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д 340. Л. 71-72.