*История церковно-государственных отношений привлекает внимание многих исследователей, предпринимаются попытки разработать специальную методологию для их изучения[1]. Особый интерес, на наш взгляд, представляют церковно-государственные отношения в периоды исторических кризисов и переходные эпохи. Одним из таких переломных событий в церковной истории является переход к синодальной системе. Несомненно, что проблема церковно-государственных отношений была одной из главных причин учреждения Петром I синодального правления. В связи с этим, важно обратить внимание на позицию в этих вопросах церковных иерархов, его современников.

Рассмотрим взгляды на церковно-государственные отношения преосвященного Игнатия (Римского-Корсакова), митрополита Сибирского и Тобольского, известного церковного деятеля, книжника и полемиста конца XVII в. В исторической науке эта тема отдельно не изучалась, сама же личность митрополита привлекала внимание многих исследователей[2]. В частности, в работах А. П. Богданова рассмотрены взгляды владыки Игнатия на современное ему Российское государство[3].  Высказано мнение, что митрополит был «сторонником сильной церковной власти»[4].

Представление о воззрениях митрополита на отношения Церкви и государства можно получить на основе анализа его сочинений и деятельности. Тема «священства» и «царства» не получила самостоятельного звучания в трудах владыки Игнатия, поэтому о его взглядах на эту проблему можно судить лишь по отдельным замечаниями и косвенным данным.

Свое понимание «царства» митрополит изложил в ряде сочинений. В Послании в Красноярск митрополит убеждает восставших горожан подчиняться не только царю, но и воеводам. Используя Священное Писание, он подчеркивает обязанность христианина почитать всякую власть, и это тоже является служением Богу. Так он пишет: «Слышасте ли, братия, како святый апостол Павел повелевает почитати всяку власть (еже есть воевод) и каковое велит повиновение к ним имети, и яко в почитании их не токмо государь царь, но и Бог почитается»[5].

По мнению владыки Игнатия, первым делом государства должно быть охранение Церкви. В Слове о Российском царствии (1690 г.) он подчеркивает: «Кто же паки видев храбрость, и обозрителство и ревность о святей Церкви и о своем царском Всероссийском царствии, в помощи Божии благовернаго и христолюбиваго великаго и храбраго государя нашего царя и великаго князя Петра Алексиевича…, не возрадуется и не возвеселится»[6]. Кроме охранения Церкви царь должен быть послушен патриарху: «Воинственная же его (Петра I. — И.Н.) изъявления и обозрителство и ревность (курсив наш. — И. А.) о святой Церкви, сие есть любовь ко Господу Богу, в Троице Святей славимому, и к Пречистей Деве Богородице Марии, и по всем святым угодником Божиим, и помощь восточной святей Христове Церкви: Православия же отеческаго преданий тоя хранение. Почитание же и послушание и заступление (курсив наш. — И. Н.) во Святем Дусе отцу своему и прилежному богомолцу, а нашему великому господину, всесвятейшему Кир Иоакиму Божиею милостию…»[7]. Таким образом, военные увлечения молодого царя Петра митрополит понимает как заботу о Церкви, в том числе и «восточной» (имеются ввиду восточные патриархаты). Следовательно, главная задача государства – забота о Церкви. Что же в мировоззрении митрополита Игнатия выше «священство» или «царство»?

В трудах преосвященного Игнатия нет прямого ответа на этот непростой для XVII в. вопрос, но некоторые наблюдения можно сделать. Летом 1695 г. митрополит написал грамоту в Пекин священнику Максиму Леонтиеву. В ней архипастырь благословлял находящегося в Китае о. Максима переделать часовню в храм во имя Софии Премудрости Божией и освятить его. В своем послании архиерей подробно объясняя, как переделать церковь, как ее освятить, предписывает находящимся на чужбине русским, после поминовения царского рода, «молить» «о Великом Господине и Государе (курсив наш. — И. Н.) отце нашем Всесвятейшем Кир Адриане Архиепископе Московском и всея России»[8]. Однако именование патриарха государем (наряду с господином) явно выбивается из практики того времени (хотя в грамоте дважды представлен именно такой титул патриарха). Государем именовали только царя, и, как известно, только два патриарха носили таковой титул — Филарет Никитич и Никон. Собор 1675 г. установил титулование патриарха по формуле: «Великий господин святейший кир Иоаким, милостию Божиею патриарх Московский и всея России». По этой формуле и полагалось поминать патриарха во всей Русской Церкви[9]. Формула «господин и государь» наверняка появилась именно в Грамоте в Пекин не случайно. Митрополит был уверен, что об ее содержании вряд ли узнают в Москве, и мог выражать в ней свои истинные воззрения, тогда как в других своих сочинениях титул «государя» к патриарху Игнатий он не употребляет. Из этого эпизода следует, что для преосвященного Игнатия «священство» и «царство» это равновеликие величины.

Такое понимание отношений Церкви и государства не могло не проявиться в деятельности Сибирского архипастыря. Яркой демонстрацией представления митрополита, что власть священноначалия не ниже светской власти, является его конфликт с тобольскими воеводами А. Ф. и А. А. Нарышкиными. Глазами митрополита проблема выглядела как посягательство светских властей на прерогативы Церкви. Сначала воеводы пытались решить проблему бесконтрольности светских архиерейских чиновников – десятильников, подозревавшихся во взяточничестве, вымогательстве и прочих преступлениях. «Последней каплей» терпения Тобольского владыки стало судебное дело над некрещеным татарином, совершившим насилие над новокрещеной. Митрополит вел следствие по этому делу, обвинение заключалось в «поругательстве православные християнские веры и в насильстве блудного беззаконного греха»[10]. В разгар следствия, в дело попытались вмешаться тобольские воеводы, что привело к эскалации конфликта. Летом 1697 г. Тобольский архиерей отлучил обоих тобольских воевод от Церкви с их семьями и домашними. «От входу в святыя церкви запретил и священником со всякою церковною потребою ходить к ним в домы не велел»[11]. Ситуация была разрешена только в результате вмешательства правительства (царя) и патриарха. В целом, владыка старался отстоять на местном уровне любые попытки ограничить судебный иммунитет Церкви.

Возможно, именно взгляд митрополита на церковно-государственные отношения привел к конфликту с патриархом Адрианом весной 1700 г. В декабре 1699 г. митрополит выехал в Москву. Сначала  он вел себя так, как и полагалось архиерею, прибывшему для очередного служения: был представлен царю, принимал гостей, сам возможно кого-то навещал, занимался делами Тобольской кафедры, служил и, скорее всего, с патриархом.

Однако 16 марта бывшие в то время в Москве архиереи собрались в крестовую палату к патриарху для посвящения Стефана (Яворского) на Рязанскую кафедру, который так в тот день и не явился, несмотря на угрозы патриарха. Был приглашен и митрополит Игнатий. Его приход был ознаменован резким столкновением с патриархом Адрианом и другими архиереями.

Видя его упорство, патриарх велел посадить его под арест в Чудов монастырь. 3 апреля митрополит Игнатий был переведен в Симонов монастырь, где он пользовался большей свободой. Официальной причиной удаления на покой без права служения патриарх в письмах к царю называет сумасшествие. Однако сложно сказать, что было истинной причиной. Вполне возможно, что горячий сторонник греческого просвещения митрополит Игнатий был не согласен с поставлением Стефана (Яворского), боясь усиления пролатинской партии. Кроме того, Стефан (Яворский) был поставлен просто по указанию Петра Алексеевича без обычной (в то время во многом формальной) процедуры избрания. Именно последнее, на наш взгляд, оказало существенное влияние на поведение митрополита[12].

На наш взгляд, убеждение Игнатия в равновеликости «священства» и «царства» в конечном итоге привело к его удалению с Сибирской кафедры. Об этом косвенно свидетельствует и тот факт, что именно светская власть в лице судьи Сибирского приказа А. А. Виниуса, будучи заинтересована в более податливом человеке, практически сразу стала искать замену владыке Игнатию, тогда как патриарх Адриан еще некоторое время надеялся на «исправление» Тобольского архиерея. Рассматривая конфликт митрополита с патриархом важно помнить, что Игнатий (Римский-Корсаков), будучи архимандритом Новоспасского монастыря, являлся доверенным лицом патриарха Иоакима. Вполне возможно, что владыка обвинял патриарха Адриана в отходе от заветов их общего покровителя.

Подведем итоги. В соответствии с идейными убеждениями того времени, митрополит Игнатий воспринимал светскую власть (власть царя и его администрации) как установленную от Бога, подчинением которой, по его мнению, почитается сам Бог. Главная задача царской власти заключается в охранении Церкви, в первую очередь, ее внешних границ. Однако, если светская власть не выполняет своих задач, более того вмешивается в жизнь церковной организации, ущемляет ее интересы, то по отношению к ней необходимо поступать жестко, вплоть до отлучения от церковного общения. В своем понимании церковно-государственных отношений митрополит был, скорее всего, близок к патриарху Иоакиму, но выступал против любых попыток принижения роли Церкви в обществе. По сути, в новых исторических условиях он продолжал мыслить в русле концепции «Москва – третий Рим» (хотя напрямую о ней он не писал). Однако с приближением эпохи Нового времени подобный средневековый консерватизм выглядел «старомодно». Таким образом, к началу XVIII в. среди церковных иерархов были сторонники сильной церковной власти, что возможно заставляло задуматься светскую власть о «целесообразности» избрания нового патриарха.



* Статья подготовлена при поддержке Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры для инновационной России» по теме «Человек в условиях социально-культурных трансформаций российского общества XVII–XX вв.», госконтракт № 14.740.11.0209.

[1] См.: Балалыкин Д. А. Проблемы «Священства» и «Царства» в России второй половины XVII в. в отечественной историографии (1917–2000). М., 2006; Синельников С. П. О методологии и междисциплинарности в исследованиях истории церковно-государственных отношений// Сайт «Богослов.ру». URL: http://www.bogoslov.ru/text/1610787.html (дата обращения 19.09.2012 г.) и др.

[2] Подробную библиографию работ, посвященных митрополиту Игнатию, см.: Никулин И. А. Игнатий (Римский-Корсаков), митр. // Православная энциклопедия. Т. XXI. М., 2009. С. 125–127.

[3] См.: Богданов А.П. От летописания к исследованию. Русские историки последней четверти XVII века. Ч. I. М., 1995. С. 30–213.

[4] Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. Новосибирск, 2001. С. 420.

[5] Послание в Красноярск // Литературные памятники Тобольского архиерейского дома XVII века. Новосибирск, 2001. С. 325.

[6] Библиотека академии наук (БАН). Собр. рукописей из библиотеки Петра I (П I.). А. №10. Л. 22–22 об.

[7] Там же. Л. 22 об.–23 об.

[8] Никулин И. А. Грамота в Пекин священнику Максиму Леонтиеву митрополита Игнатия (Римского-Корсакова) как памятник литературы конца XVII в. // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2011. Вып. 2. С. 218, 220.

[9] Полознев Д. Ф. Московские патриархи Иоасаф II, Питирим, Иоаким и Адриан // Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 7. М., 1996. С. 477–478; Цыпин В., прот. «Великий господин» // Православная энциклопедия. Т. VII. М., 2004. С. 452.

[10] Покровский Н. Н. Сибирское дело о десятильниках// Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986. С. 156.

[11] Цит. по: Покровский Н. Н. Сибирское дело о десятильниках. С. 156.

[12] См.: Никулин И. А. Последние годы жизни митрополита Игнатия (Римского-Корсакова): личная драма в контексте эпохи // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2011. Вып. 1. С. 102–114.