Ровно 90 лет назад, 4 июля 1923 года, в газете «Известия» было размещено Обращение Святейшего Патриарха Тихона к архипастырям, пастырям и пасомым Православной Церкви Российской. В послании, в частности, говорилось:
«Что касается моего отношения к Советской власти в настоящее время, то я уже определил его в своём заявлении на имя Верховного Суда, который я прошу изменить меру пресечения, то есть освободить из-под стражи. В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновно то общество, которое Меня, как Главу Православной Церкви, постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путём против Советской власти. Отныне я определённо заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю ту неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны её соотечественных и иностранных врагов и которую они устно и письменно распространяют по всему свету. Не минули в этом обойти и меня; в газетах «Новое Время» от 5 мая за № 606 появилось сообщение, что будто бы ко мне при допросах чекистами была применена пытка электричеством. Я заявляю, что это сплошная ложь и очередная клевета на Советскую власть».
О значении этого Обращения рассуждает в интервью «Русской народной линии» известный церковный историк, кандидат богословия, заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии Алексей Светозарский:
Это Обращение было вынужденным историческими обстоятельствами и личным опытом самого Святителя Тихона. Этот вопрос обсуждался как в советской историографии, так и в наше время. Здесь преобладали подходы, с которыми мне трудно согласиться. Советская историография говорила о том, что Патриарх Тихон, убедившись в бесплодности своего противостояния и своей борьбы с советской властью, выпускает целый ряд заявлений, в которых декларирует лояльность в отношении советской власти. В зарубежной, эмигрантской историографии, а также уже в наше время, это Обращение объясняется исключительно тем, что Патриарх рвался на свободу для того, чтобы противостоять обновленцам. Святителю приписывается много всяких высказываний, которые трудно проверить. В частности, некоторые историки утверждают, что Патриарх Тихон, ознакомившись с ситуацией, находясь на свободе, якобы сказал, что не выпускал бы этого Обращения, если б знал, что обновленцы достигли столь немногого.
На самом деле большую роль в обнародовании Обращения сыграл его собственный опыт. В этой связи выглядит неслучайным упоминание в Обращении общества, которое постоянно подбивало Святителя «на активные выступления тем или иным путём против Советской власти». Речь здесь о тех людях, которые принимали активное участие в деяниях Собора 1917-18 года и которые, возможно, влияли на позицию Святителя Тихона. Затем ситуация стала совершенно иной. Патриарх Тихон всё всегда брал на себя, но все-таки, несомненно, рассчитывал на их определенную поддержку. Все-таки на Соборе были собраны лучшие умы Церкви. Потом кто-то из них оказался у белых, кто-то — в эмиграции. А Патриарх остался фактически один на один с советской властью, которая его ломала. Многие современники воспринимали ряд его заявлений о лояльности к советской власти именно как то, что Патриарха удалось сломать, что он вынужден был признать советскую власть. Я полагаю, что это был шаг, направленный на то, чтобы Церковь этой декларацией о лояльности к советской власти смогла сохранить свои структуры. Тем самым был намечен тот путь, по которому потом пошел митрополит, а впоследствии Святейший Патриарх Сергий, который неоднократно ссылался на этот прецедент. Конечно, это было вынужденное и одновременно осознанное заявление. К такому выводу можно придти, если отрешиться от всякого рода попыток представить Патриарха Тихона таким, каким его хотят представить.
Так же, как и Патриарх Сергий, Святитель Тихон понимал, что альтернативный путь местных автокефалий, о котором много говорят наши либералы и о котором писалось в диссидентской литературе, тактически был применим в период первого обновленческого натиска. Однако этот путь вел к тому, к чему вели и большевики: к дроблению Церкви, распаду церковной структуры и разрушению церковной организации. Естественно, здесь мог быть самый широкий простор для разного рода самочиния в пределах этих автокефалий. Патриарх Тихон всеми силами стремился сохранить единство Церкви и надеялся, что это удастся.
Важно учитывать и такой важный момент как заявление Карловацкого собора, который Патриарху ставили в вину. Заявления, которые делались потом за рубежом от имени Церкви, а также обращение Собора к Генуэзской конференции, тоже ставились ему в вину. Патриарх понимал, что ему не приходится ждать оттуда адекватного отношения, поддержки и понимания ситуации, в какой он находится. Святитель Тихон видел, что за рубежом возобладали политические мотивы, тогда, как церковный момент, момент бытия Церкви отошел на второй план.
Русская народная линия
