ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТ

Актуальность темы исследования. В конце прошлого столетия до настоящего времени в России и за рубежом появляется устойчивый интерес к истории Русской Православной Церкви послереволюционного периода. Это оказалось возможным благодаря тому, что после празднования юбилея тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. в пределах нашей Родины началось духовное возрождение. Появилась возможность изучения архивных документов той эпохи, многие из которых долгие десятилетия пролежали на полках хранилищ под грифом «Секретно». Изучение форм сохранения монастырских и приходских общин в условиях гонений на Церковь, а так же выявление исторических источников данного периода и введение их в научный оборот является важным направлением развития истории Русской Православной Церкви.

История монастырей в советской России была различной. Лишь немногие смогли сохраниться, основная масса монастырей была закрыта, часть монастырей была преобразована в музеи. Наиболее удачной попыткой сохранить целостность общины и монастырский уклад было создание на базе упраздненных монастырей сельскохозяйственных артелей, устав которых практически полностью соответствовал монастырскому укладу.

Согласно определению Большой советской энциклопедии, под артелью понимают различные формы объединения людей с целью осуществления общей хозяйственной деятельности. Понятие артель не предполагает обобществление собственности или труда своих членов. Как правило артель возникает как объединение мелких товаропроизводителей с целью приспособления к новым условиям капиталистической экономики[1]. Примечательно, что термин «сельскохозяйственная артель» вовсе не встречается в Большой Российской энциклопедии, а в советской энциклопедии он приравнивался к понятию «сельскохозяйственная коммуна» – одна из форм сельскохозяйственной производственной кооперации, в которой обобществлялись все средства производства и землепользование[2].

В отечественной историографии проблема сохранения монастырей в условиях нарастающего гонения на Церковь, затрагивалась лишь частично. В советской исторической науке господствовала негативная оценка всего, что было связано с Церковью. Церковь обвиняли в проведении антисоветской пропаганды и контрреволюционной деятельности, симпатии к самодержавным порядкам[3].

В советской печати 1920 – 1930 гг., на фоне все усиливающейся антирелигиозной пропаганды, закрепился отрицательный взгляд на деятельность религиозных трудовых коллективов как «модернизованной формы религиозной организации», «антисоветской и контрреволюционной» по своей сущности, с низким уровнем развития хозяйства. Первые такие упоминания появились в 1920–е гг. и носили резко обличительный характер (П. Бляхин, Е.Ф. Грекулов, А. Кагорницкий и др.)[4]. В целом, такая характеристика продолжала существовать в советской атеистической литературе вплоть до конца 1980–х годов, переносились из одной работы в другую. Установки и положения публикаций 1920–30-х гг. в значительной степени определили подходы к изучению этой темы в последующей историографии[5].

В работах советских исследователей по истории сельскохозяйственной кооперации религиозные артели практически не упоминались. Основное внимание, как правило, уделялось выявлению соотношения бедняцких, середняцких и зажиточных крестьянских хозяйств в составе кооперации[6].

Для историографии послевоенного периода характерны попытки критически переосмыслить историю Русской Православной Церкви и её отношения с советской властью. Это было связано с изменением общепартийных установок и взглядов на Церковь[7]. Примером исследований, посвященных истории Русской Православной Церкви может служить монография о жизни, деятельности и духовному наследию Патриарха Сергия. Она была подготовлена и выпущена в 1947 г. Московской патриархией. В монографии были собраны краткая биография Святейшего патриарха, воспоминания, статьи, письма о нем и т.д.[8]

В послевоенный период стали появляться работы по истории отдельных православных обителей. И. М. Концевич в 1952 г. выпустил в свет книгу «Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси». Автор всю жизнь занимался изучением истории Оптиной пустыни и её подвижников. Однако свои работы он издавал за границей, где жил и умер. В 1970 г. материалы об этой обители, пополненные вдовой автора, были опубликованы. Позже, уже в 1995 г. вышло в свет репринтное издание этой книги[9].

Частично в советской историографии 1950-60-х гг. был затронут вопрос организации и деятельности монастырских сельскохозяйственных артелей. Однако долгое время в светской исторической науке господствовала версия, что преобразование православных монастырей в религиозные артели было сделано по указанию высшей церковной власти. Р.Ю. Плаксин писал: «Потерпев поражение в открытой борьбе против декрета об отделении Церкви от государства, церковники решили обойти революционное законодательство»[10].

Среди советских историков, изучающих взаимоотношения Церкви и советского государства, следует особо выделить работу В.Ф. Зыбковец. В контексте изучения проблемы отчуждения монастырской собственности в советской России, учёный впервые установил, что совхозы, сельскохозяйственные коммуны и артели, возникшие в начале 1920-х гг. на базе монастырских сельскохозяйственных производств, были организованы стихийно, снизу[11].

В это же время (1950-60-е гг.) значительно вырос интерес к аграрной истории. В 1954 г. Академией наук совместно с Главным архивным управлением был издан сборник документов по аграрной политике советской власти (1917 – 1918 гг.), в который вошли все важнейшие законодательные акты советского правительства, решения местных партийных и советских органов, относящиеся к аграрным преобразованиям первых лет советской власти[12]. В отдельный раздел сборника были выделены документы по организации коллективных хозяйств и артелей, однако деятельность православных артелей в представленных документах не освещалась.

Анализ советского периода существования Церкви был запрограммирован на то, чтобы показать «глубокий демократизм» советского законодательства о религиозных культах и дать «достойную отповедь буржуазно-клерикальным фальсификаторам, стремящимся в антисоветских целях приукрасить отношения между церковью и государством в царской России» и позже, при советской власти[13].

В постсоветской исторической литературе возобновляется интерес к истории Церкви.[14] Начинает выходить литература исторического и духовно – нравственного содержания. Примером подобного издания может быть «Настольная книга для монашествующих мирян», составленная архимандритом Иоанном (Крестьянкиным)[15]. Книга содержит рассуждения о роли монастырей и монашества как явления в жизни России.

В начале 1990–х годов в свет выходит «История Русской Православной Церкви 1917 – 1990 гг.», которая была рекомендована в качестве учебника для православных духовных семинарий, тиражом 30 000 экземпляров. Появились и другие публикации, посвященные этой тематике. Возникло общество любителей церковной истории, которые имеют собственное периодическое издание «Церковно – исторический вестник»[16].

В 2008 г. издательство Сретенского монастыря выпустило в печать издание, подготовленное коллективом авторов, по истории Русской Православной Церкви в ХХ веке. Книга выстроена в виде летописи, где год за годом описана картина жизни Русской Православной Церкви за всё столетие[17].

Для исследований постсоветского периода характерно кардинальное изменение отношения к Церкви и принципиально иная оценка взаимоотношений Русской Православной Церкви и советской власти. Большое внимание в этих работах уделялось и уделяется компании по изъятии церковных ценностей, истории высшего церковного управления в первые годы советской власти, деятельности Всероссийского собора, жизни Патриарха Тихона, «антиколокольной компании» и т.д.[18] Значительное число работ уделяли немалое внимание «обновленческому» расколу Русской Православной Церкви ХХ столетия. К ним относится, например, исследование священника Димитрия Шиленка[19] и епископа Григория (Граббе)[20]. Проблема деятельности религиозных сельскохозяйственных артелей, в основном, затрагивается в этих работах лишь косвенно.

Проблема взаимоотношений Русской Православной Церкви и государства стала объектом внимания как исследователей-священнослужителей, так и светских историков. Популярными среди исследователей стали сюжеты, отражающие историю государственно-церковных отношений в первые годы после революционного кризиса. Авторы освещали множество фактов борьбы советского государства с Русской Православной Церковью: массовые аресты и расстрелы православных христиан и священников, разграбление и уничтожение православных святынь и т.д. [21].

В конце 1990-х гг. в Волгограде была проведена большая работа по подготовке к публикации и изданию документов, раскрывающих деятельность религиозных объединений Нижнего Поволжья и Дона в советский период отечественной истории[22]. В 1999 г. была выпущена работа М.В. Шкаровского, посвященная государственно-церковным отношениям в советской России[23]. Однако хронологические рамки этой монографии лишь частично соответствуют предметной области данного диссертационного исследования.

Библейско-Богословский институт святого Апостола Андрея подготовил к изданию документы по истории взаимоотношений Русской Православной Церкви с «коммунистическим государством»[24].

В светской исторической науке проблема церковной истории в советской России рассматривается в тесной связи с её материальным положением. Современный исследователь взаимоотношений Церкви и государства в советской России А.Н. Кашеваров отмечает важность изучения финансово-экономического положения Русской Православной Церкви и его упадка, вызванного гонениями советской власти. Исходя из марксистской идеологии, подрыв экономического базиса существования религии, а именно лишение Церкви материальных доходов, являлось важной, задачей атеистической власти. Это должно было ускорить распад Русской Православной Церкви[25]. А. Н. Кашеваров считает, что материально-финансовое положение Церкви было подорвано двумя способами: за счет закрытия свечных заводов и путем национализации имущества монастырей[26]. Изучение попыток монастырей самосохраниться не вошло в предметную область его исследования.

Серьезное исследование истории монастырей в первые годы советской власти предприняла О.Ю. Редькина[27]. Она ввела в научный оборот термин «религиозно-трудовой коллектив», которым обозначала все религиозные общины (независимо от их вероисповедания), оформившиеся после революционного кризиса как трудовые (как правило, сельскохозяйственные) артели или коммуны. Основное внимание в своем исследовании автор уделила социально-экономической деятельности религиозных организаций.

В.Ф. Козлов в ряде публикаций дал общую характеристику истории церквей и монастырей в советской России[28]. Исследователь составил обзор основных источников по истории монастырей после 1917 г.[29] Историк отметил, что самый обширный комплекс документации о состоянии монастырей и храмов Московского региона в изучаемый период находится в Государственном архиве Российской Федерации (далее ГАРФ), Центральном архиве города Москва (далее ЦАГМ) и Центральном государственном архиве Московской области (далее ЦГАМО). При этом отмечаются значительные информативные возможности фондов Моссовета, Комиссии по вопросам культа при Московском областном Совете РК КД, хранящиеся в ЦГАМО[30]. Частично был затронут вопрос о деятельности женской общины «Отрада и Утешение» Серпуховского уезда Московской губернии[31]. При описании истории этой обители В.Ф. Козлов опирался, в основном, на материалы ГАРФ.

В 1990-е гг., в процессе возрождения Русской Православной Церкви, церковные историки получили доступ к архивам и возможность заниматься изучением новейшей историей Церкви. Стали издаваться церковные научные исследования по отдельным обителям.

К таким изданиям относится, например, книга «Московский Новодевичий монастырь»[32]. Схиархимандрит Иоанн (Маслов), привлекая богатый архивный материал (в основном Российского государственного исторического архива) провел серьезное исследование истории Глинской Рождество–Богородицкой общежительной пустыни Курской епархии с момента своего возникновения в XVI в. до ХХ в.[33]

К 500–летию Свято–Троицкого Белопесоцкого монастыря была издана краткая история этой обители[34]. Отдельная книга с богатым иллюстративным материалом посвящена истории Свято-Екатерининского монастыря[35].

История монастырской общины «Отрада и Утешение» описывается в книге Н. А. Чулкова «Сказание о земле Домодедовской»[36]. Однако, основное внимание уделяется, как правило, истории усадьбы Орловых-Давыдовых «Отрада» около с. Семёновское до октября 1917 г. Именно в этом контексте упоминается монастырская община в работах Е. Кончина[37]. Деятельности общины «Добрыниха» в советское время посвящены работы Г.Ф. Гарина[38]. Однако в публикациях автор совершил несколько фактологических ошибок относительно истории артели «Добрыниха». Так, например, краевед пишет, что община была ликвидирована в 1927 г., в то время как архивные материалы ЦГАМО свидетельствуют, что это произошло в 1928-1929 гг. [39], закрытие Успенского собора — в 1934 г. [40], а не в 1929 г.[41]; а психиатрическая больница была открыта двумя годами позже – в 1936 г.[42]

В 2000 году вышло репринтное издание XIX в.. в котором представлен полный свод сведений о монастырях и церквях всех губерний России, их основателях, особенностях архитектуры, событиях, деятелях Православной Церкви, краткие эпизоды быта описываемой эпохи[43].

Серьезный обобщающий энциклопедический справочник по истории монастырей Русской Православной Церкви был издан к 2000-летию Рождества Христова в 2001 г., в котором помимо кратких очерков по истории православных обителей содержится достаточно подробный исторический обзор истории монастырей в дореволюционной и советской России[44].

Значительный материал по истории отдельных церковных и монастырских построек Московской области собран в справочнике – «научном каталоге» Е.Н. Подъяпольской[45]. Сведения по истории православных храмов и монастырей стали входить в состав различных справочников, путеводителей[46].

Следует в целом отметить, что при публикации истории православных обителей советский период их существования упоминается довольно коротко, либо вовсе ограничивается приведением даты окончательной ликвидации монастыря.

Немного позже стали появляться исторические труды, подробно освещающие отдельные проблемы советского этапа существования Русской Православной Церкви. К ним относится, например, исследование игумена Андроника (Трубачева) процесса закрытия Троице-Сергиевской Лавры и судьбы мощей великого основателя обители преп. Сергия Радонежского[47].

В 2004 г. по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира было подготовлено и опубликовано издание с жизне – описанием святых земли Российской. Жития в книге расположены по хронологическому принципу, по векам. Значительный раздел посвящен описанию жизни святых ХХ столетия, в числе которых члены Императорской семьи, Патриарх Тихон и др.[48]

Значительный материал по истории жизни и трагической смерти подвижников Русской Православной Церкви в изучаемый период представлен в книге памяти жертв политических репрессий «Бутовский полигон». Это издание освещает историю Бутова начиная с первого упоминания о нем в XVI в., основная часть книги посвящена безвинным жертвам полигона Бутова, к числу которых относятся, в первую очередь, представители православного духовенства[49].

Следует отметить, что большой интерес вызывают публикации многотомных жизнеописаний мучеников, подвижников ХХ столетия, составленные иеромонахом Дамаскиным (Орловским)[50]. В последнее двадцатилетие было издано немало воспоминаний, о настоятелях и настоятельницах монастырей ХХ века. К ним относится, например, схиигумения Фамарь (княжна Марджанова)[51], настоятельница Серафимо-Знаменского скита.

Следует отметить, что закрытость архивов на протяжении длительного времени, а также сложность источниковой базы привели к тому, что жизнедеятельность монастырских общин в первое десятилетие советской власти остается малоизученной темой на настоящий момент. Вопрос о различных формах и способах сохранения православных монастырей остается открытым в современной церковной истории.

Степень изученности проблемы позволяет сформулировать объект и предмет исследования.

Объектом данного исследования являются православные монастыри Московской области (они же – религиозные трудовые коллективы) в условиях гонения на церковь 1917 – 1930-х гг.

Предметом – формы сохранения православных монастырских общин в советской России в 1917 – 1930-х гг.

Географические рамки исследования ограничены Московской областью. Этот регион в дореволюционной России отличался наибольшей концентрацией монастырей, православных обителей и общин. В настоящее время большая их часть открыта.

Хронологические рамки исследования составляют период с 1917 по 1930-е г. Нижняя граница связана с революционным кризисом в России, который повлек за собой изменение статуса монастырей, как, например, публикация декрета СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах, который обосновал законность изъятия церковного и монастырского имущества. Верхняя дата является временем окончательного закрытия всех сохранившихся религиозных сельскохозяйственных артелей. С 1929 г. начинается новый этап в развитии взаимоотношений советского государства и Русской Православной Церкви, который был связан с объявленной в это время «войной с религией»[52].

Целью диссертационного исследования является освещение истории реорганизации, жизнедеятельности и разрушения религиозных сельскохозяйственных артелей на территории Московской области.

Для достижения поставленной цели нами были сформулированы следующие задачи исследования:

1) охарактеризовать отношение советской власти к Русской Православной Церкви в целом и к религиозным общинам в частности;

2) выделить формы сохранения монастырей и монастырской собственности в первые годы советской власти;

3) изучить способы взаимодействия религиозных сельскохозяйственных артелей с органами власти в изучаемый период;

4) определить роль настоятелей и настоятельниц в жизни религиозных артелей.

Для достижения поставленных цели и задач нами был привлечен широкий круг опубликованных и неопубликованных источников.

Первую группу составляют опубликованные источники: нормативные акты государственных органов власти, собранные в Собрании узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства 1917 – 1938 гг.[53] основное внимание нами было уделено законам, которые регулировали или косвенным образом отражались на взаимоотношениях Церкви и государства. К ним, в первую очередь, относятся «Декрет о земле» 1917 г., декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»[54], Конституция 1918 г., Постановление ВЦИК и СНК 1929 г. «О религиозных объединениях»[55].

Источниковая ценность законодательных актов заключается в том, что они позволяют судить о роли государства в регулировании внутрицерковных отношений, о взаимодействии государства и Русской Православной Церкви. Кроме того, анализ данного вида источников дает возможность выявить правовые нормы, касавшиеся исключительно новых социальных объединений – трудовых сельскохозяйственных артелей, в которые были преобразованы некоторые монастыри.

К данному диссертационному исследованию были привлечены материалы Архива президента Российской Федерации, Центрального архива Федеральной службы безопасности, Государственного архива Российской Федерации и Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, опубликованные в сборнике документов «Архивы Кремля». В рамках изучаемой темы интерес представляют документы, посвященные выработке и проведению партийно-государственной линии на подавление религии и церковных организаций в РСФСР – СССР[56].

В исследовании были также использованы документы, опубликованные в сборнике документов и фотоматериалов по истории взаимоотношений Русской Православной Церкви с советским государством[57]. Это издание представляет особую ценность в силу того, что в нем опубликованы не только широко известные нормативные акты, но и делопроизводственные документы органов советской власти (в том числе местных), официальная переписка, телеграммы, а также послания патриарха Тихона, обращения к народу и т.д. Таким образом, собранные под одной обложкой документы и фотоматериалы позволяют реконструировать особенности взаимоотношений атеистического государства и Русской Православной Церкви.

Отдельную подгруппу опубликованных исторических источников составила периодическая печать. К ним относятся не только центральные издания, такие как «Известия», но и материалы, публиковавшиеся главным органом печати Русской Православной Церкви с 1931 г. – «Журнал Московской Патриархии». Автором журнала был будущий Святейший Патриарх Сергий (Старогородский). В 2001 г. Издательский совет Русской Православной Церкви опубликовал 24 номера, относящиеся к первому периоду существования Журнала[58].

Помимо законодательных, делопроизводственных источников и периодической печати в работе использовались источники личного происхождения[59]. Среди этой категории исторических источников следует выделить произведения известного духовного писателя архимандрита Константина (Зайцева)[60]. Его работы относятся в большей степени к жанру публицистики. Однако факт, что  архимандрит Константин был современником и, более того, свидетелем событий становления советской власти и первых лет её деятельности, позволяет считать его статьи и другие материалы уникальными по своему историческому значению.

К ним относятся воспоминания монахини Вероники (Котляровской), жены историка Н.А. Котляровского, (в миру Варвара Степановна)[61]. Использование этих воспоминаний в нашем исследовании позволит провести сравнения и аналогии, выявить типичные и особенные черты жизни религиозной артели в описываемый период.

Воспоминания епископа Арсения (Жадановского) содержат жизнеописания подвижников Православия начала ХХ в., к числу которых относятся старцы Зосимовой пустыни (преобразованной в артель при советской власти) Герман и Алексий[62].

Не менее ценными по своим информативным возможностям для полного раскрытия сформулированной темы оказались воспоминания бывшего накануне революционных потрясений 1917 г. товарищем обер-прокурора Святейшего Синода князя Н.Д. Жевахова. В них упоминаются настоятельница православной обители Московской губернии «Отрада и Утешение» игуменья Магдалина (Орлова-Давыдова) и простая монахиня этого же монастыря, ставшая впоследствии настоятельницей другой обители Уфимской епархии игуменья Магдалина (Гунаронуло)[63].

В работе также были использованы воспоминания, письма, посвященные матушке Фамари (княжне Марджановой). Она являлась основательницей Серафимо-Знаменского скита Московской губернии, закрытого после революции в 1924 г.[64]

Второй группу источников, использованных в работе, составляют неопубликованные материалы. К ним относятся делопроизводственные документы советских учреждений, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (далее ГАРФ), Центральном государственном архиве Московской области (далее ЦГАМО), муниципальном архиве г. Чехов.

Значительный массив документов по истории религиозных сельскохозяйственных артелей сосредоточен в ГАРФ. В фонде Наркомата юстиции РСФСР (ф. 353) находятся дела о ликвидации монастырей, вскрытии святых мощей, изъятии церковных ценностей, преследовании монашествующих. В делопроизводстве Ликвидационного отдела по проведению в жизнь декрета об отделении Церкви от государства сохранились документы, посвященные религиозно-трудовым общинам: «Соглашения религиозных общин о принятии в бессрочное пользование церквей и опись церковного имущества 1919–1921»[65], «Циркуляры НКЮ и Наркомзема и переписка по вопросу регистрации и наделения землей коммун и артелей, состоящих из  монастырской братии и церковников 1919–1924»[66], «Устав монастырско-Вознесенской трудовой сельскохозяйственной коммуны в г. Смоленске 1919»[67] и др. В числе прочих имеются документы, посвященные подобным процессам в общине «Отрада и Утешение» Серпуховского уезда[68].

В фонде Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК СССР хранятся дела о закрытии церквей, а также переписка с наркоматами и ЦИКами республик по вопросам расторжения договоров с религиозными общинами (1929 г.)[69].

Обширный комплекс документов о состоянии монастырей в храмов Московского региона находится в Центральном архиве города Москвы (далее ЦАГМ) – в фонде Административного отдела Моссовета (ф. 1215). В фонде сосредоточены дела о регистрации религиозных общин, включающие заявления верующих, анкеты священнослужителей, списки общины, описи церковного имущества, переписка с властями и т.д.[70] Однако все эти материалы, как правило, дублируются документами, хранящимися в фондах государственных учреждений местного уровня. Следует учитывать, что, чем выше инстанция, в которой создается документ, тем больше степень общения содержащихся в нем сведений[71]. Следовательно, документальные комплексы уездных учреждений являются более содержательными и информативными. В таком контексте следует особенно внимательно относиться к материалам районных архивов.

Большой массив таких документов по истории религиозных сельскохозяйственных артелей Московской губернии содержит Центральный государственный архив Московской области (Далее ЦГАМО). Фонд Московского областного совета народных депутатов и его исполнительного комитета (исполком мособлсовета, мособлисполком, МОИК) содержит 20868 д. за период 1929 – 1993 гг.[72] Среди них встречаются документы, отражающие взаимоотношения православных монастырей с областными и местными органами управления в первые годы советской власти.

К местным властным структурам, которые занимались отдельными аспектами деятельности бывших монастырей и монастырских общин, относятся в первую очередь окружной и уездный земельные отделы. В фондах областных земельных отделов содержатся акты обследования общин, докладные записки землемеров, документы об отводе земли и сведения о реализации урожая артелями. Большими информативными возможностями обладают описи движимого и недвижимого имущества трудовых общин, которые содержатся в фондах земельных отделов. Они содержат не только подробное описание всех строений бывших монастырей и содержащегося в них имущества, но и историю этих зданий с указанием точной даты постройки.

К делопроизводственным документам уездных земельных отделов общего характера относятся протоколы заседаний, которые составляют самую большую по численности группу документов: акты обследования совхозов и артелей, инвентарные описи, списки «артельщиков», хозяйственные отчеты и др. Инвентарные описи содержат точное описание всех жилых и нежилых построек, принадлежащих той или иной артели с указанием размера, высоты, материала изготовления самого корпуса здания и крыши. Списки членов артелей составлялись, как правило, с указанием фамилии, имени, отчества, возраста, социального происхождения и занимаемой в артели должности. Информацию о хозяйственных успехах, как то развитие животноводства, пчеловодства, переход на шестипольный севооборот, состояние плодового сада и т.п. содержит отчетная документация артелей. Сравнение подобных отчетов с актами обследования землемеров позволяет сделать выводы о степени предвзятости органом местной советской власти в оценке уровня хозяйственного развития бывших монастырей.

Документы по истории некоторых обителей сохранились в районном архиве администрации Чеховского муниципального района Московской области[73]. В архиве отложились документы из делопроизводства Серпуховского уездного земельного отдела.

Методология и методы исследования. Современная отечественная историческая наука характеризуется интересом к локальной истории. При этом история локуса изучается в тесной связи с тотальным историческим процессом[74], что даёт возможность на архивном материале проследить как общероссийские тенденции, так и региональную специфику в развитии какого-либо явления, процесса. Исследование документов областного и муниципального архивов в таком контексте позволяет значительно дополнить и скорректировать уже существующие представления о деятельности религиозных сельскохозяйственных артелей. Привлечение к исследованию нормативных и делопроизводственных документов советской власти наряду с источниками личного происхождения и периодической печати позволяет рассматривать проблему с разных сторон и в целом придает данному историческому исследованию комплексный характер.

Методологические принципы исследования предопределили набор методов, используемых в работе. Первую группу составили общенаучные методы. Логический использовался при последовательном и взаимообусловленном изложении материала, а также при выявлении закономерности в развитии отношений советской власти и Русской Православной Церкви. Методы наблюдения и сравнения — при выявлении особенностей в судьбе каждой отдельно взятой религиозной артели. Методы классификации и систематизации позволили структурировать информацию, полученную из различных источников.

Ко второй группе относятся собственно исторические методы. В работе применялся проблемно-хронологический метод, который позволил проследить судьбу религиозных артелей на протяжении исследуемого периода, выделить основные этапы их жизнедеятельности.

Сравнительно-исторический метод дает возможность вскрывать сущность  изучаемых явлений и по сходству и по различию присущих им свойств, а также проводить сравнение во времени. Он использовался для выявления типичных и отличительных черт в деятельности религиозных сельскохозяйственных артелей.

Историко-типологический метод раскрывает многообразие и общность изучаемых объектов и явлений на основе присущих им общих признаков[75].

Научная новизна данной работы заключается в том, что впервые православные монастыри Подмосковья, преобразованные в первые годы советской власти в сельскохозяйственные артели, рассматриваются как самостоятельный объект исследования. Комплексное исследование законодательства и делопроизводственных материалов местных органов власти позволяет с максимальной полнотой осветить историю этих коллективов, выявить общие государственные тенденции и особенности борьбы за существование каждой монастырской общины.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы и выводы могут быть использованы в церковно–исторической науке, в последующих исследованиях, посвященных жизни православных русских монастырей, подвижников благочестия обителей и их истории в годы советской власти. Материалы данной диссертации, прослеживающей историю целого ряда обителей Подмосковья, их религиозной, хозяйственной и благотворительной деятельности, могут быть использованы вновь открытыми или возобновляющими свою деятельность монастырями для составления монастырских летописей.

Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по истории России, истории Московской области, краеведения, а также специальных курсов в высших и средних специальных заведениях.

Примеры подвижнической жизни монашествующих уместно использовать в рамках исторической, духовно–просветительской, воспитательной и пастырской деятельности.

Апробация. Текст диссертации обсуждался на заседании кафедры Церковной Истории Московской Духовной Академии и был рекомендован к защите. Некоторые положения диссертации были опубликованы в научных статьях.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений. Общий объем диссертационной работы составляет 211 страниц.  Библиографический список состоит из 97 наименований.

 

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее научной разработанности, определяются цели и задачи исследования, дается характеристика источниковой базы, методов работы и методологической основы исследования, определяется научная новизна и практическая значимость работы.

Первая глава «Взаимоотношения монастырей с органами советской власти в 1917 – 1930-е гг.» посвящена характеристике взаимоотношений советской власти с Православной Церковью и религиозными общинами в период 1917 – 1930-е гг., выявляются различные формы сохранения монастырей, практикуемые в первые годы советской власти, дается подробная характеристика судьбы одной из православных обителей Подмосковья.

В первом параграфе «Политика советской власти по отношению к Русской Православной Церкви» анализируется политика, проводимая советской властью по отношению к Русской Православной Церкви в целом, даётся характеристика основным законодательным актам, освещающим эту проблему. К ним относится «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», закон «О социализации земли» и др.

Обзор основных событий, характеризующих отношения Церкви и государства в период с 1917 г. до начала Великой Отечественной войны позволил выделить несколько этапов. Согласно предлагаемой периодизации переломным был 1925 г., т.к. смерть Патриарха Тихона обезглавила Русскую Православную Церковь.

Антиколокольная компания и инструкция НКВД 1929 г. знаменовали очередное наступление на Русскую Православную Церковь, кульминационным моментом которого стал 1937 г. – год массовых репрессий в отношении духовенства и верующих мирян.

Второй параграф «Попытки сохранения монастырей» посвящен изучению различных вариантов развития монастырской жизни в годы становления советской власти. Отмечается, что часть монастырей Подмосковья были закрыты еще в годы гражданской войны. Часть монастырей, являвшихся не только центрами духовной жизни, но и памятниками культуры, подверглась музеефикации. К ним относились Троице-Сергиева лавра, Ново-Иерусалимский монастырь, Иосифо-Волоцкий монастырь, Свято-Троицкий Белопесоцкий монастырь, Савин-Сторожевский монастырь, Гефсиманский скит, Спасо-Вифанский скит. Священник Павел Флоренский, входящий в комиссию по музеефикации Троице-Сергиевой лавры, пытался использовать этот процесс для дальнейшего сохранения монастыря, и совершения богослужений в нем. Однако эта попытка оказалась безуспешной, братия монастыря вскоре была выселена из лавры в Гефсиманский и Черниговский скиты. Не удалось сохранить монастырский уклад жизни и в других музеефицированных обителях Московской губернии.

Единственным действенным способом сохранить монастырский уклад жизни оказалось создание на основе монастыря сельскохозяйственной (был также один пример кустарной) артели. Большая часть артелей была зарегистрирована в 1921 г., что было связано с провозглашением Новой экономической политики, которая сделала возможным создание кооперативных хозяйств.

В третьем параграфе «История женской общины ”Отрада и Утешение”» подробно рассматривается пример монастырской общины, которая смогла в 1921 г. перерегистрироваться в сельскохозяйсвтенную артель и таким способом самосохраниться. История общины «Отрада и Утешение» рассматривается с самого начала её появления в конце XIX в. Несмотря на то, что община не имела до революции статуса монастыря, она явилась типичным примером сохранения монастырского уклада в первое десятилетие советской власти.

Следует подчеркнуть, что выбранный путь преобразования в сельскохозяйственную артель стал результатом решения настоятельницы общины, игуменьи Магдалины (графини Орловой – Давыдовой).

Во второй главе «Сельскохозяйственные артели Московской области как форма сохранения православных монастырей Подмосковья» рассматриваются особенности жизни религиозных сельскохозяйственных артелей на протяжении всего времени их существования.

Первый параграф «Создание и регистрация православных сельскохозяйственных артелей» посвящен рассмотрению процесса регистрации сельскохозяйственных артелей из бывших монастырей. Артели впервые стали стихийно образовываться на территории Московской губернии с 1918 г. Процесс официальной регистрации артелей протекал в 1921 – 1922 гг.

Важно отметить, что сельскохозяйственные религиозные артели создавались в основном на базе православных женских монастырей. Эта тенденция характерна как для Подмосковья, так и для всей России. Объяснить это можно тем, что среди женских монастырей Подмосковья преобладали общежитийные (ни настоятели, ни монахини не имели собственности; еду, одежду, обувь, жилище монашествующие получали бесплатно; все доходы шли в общую казну), что способствовало организации земледельческих коммун. Следует также отметить, что в годы гражданской войны в первую очередь уничтожались мужские монастыри.

Еще одной тенденцией было то, что сельскохозяйственные артели образовывались в монастырях, находившихся в сельской местности. Можно согласиться с О.Ю. Редькиной: это было связано с тем, что городские монастыри в силу своего расположения и оторванности от земли не могли создавать сельскохозяйственные коллективы . Немаловажным была и территориальная удаленность монастырей, располагавшихся в сельской местности, от органов губернской и уездной власти, что усложняло контроль последних за хозяйственной деятельностью православных монастырей и общин. Близость к органам местной советской власти приводила к тому, что городские монастыри быстрей подвергались национализации. Монастыри сельской местности Московской губернии получили возможность сохранить свой уклад и стать единственным центром религиозной жизни своей округи.

Во втором параграфе «Деятельность православных сельскохозяйственных артелей» характеризуются основные виды деятельности членов православных сельскохозяйственных артелей Подмосковья.

Отмечается, что основу хозяйственной деятельности большинства обителей составляло земледелие. Многие артели вели эффективные земледельческие работы. Помимо этого, в некоторых бывших монастырях занимались животноводством, рукоделием, функционировали мельницы.

Кроме хозяйственной деятельности, которая обеспечивала выживание артельщиков, монастыри занимались социальным призрением: содержали богадельни и детские приюты. Этот вид деятельности был традиционным для женских монастырских общин до революции. Сохранение за бывшими монастырями обязанностей по выполнению социальной работы свидетельствует о том, что повседневная жизнь монашествующих мало изменилась.

В 1920-х гг. бывшие монастыри, зарегистрированные в сельскохозяйственные коллективы, не только вели интенсивное сельское хозяйство и занимались традиционным для них социальным призрением, но также сохраняли монастырский уклад жизни. Таким образом, анализ деятельности православных артелей в 1920-е гг. свидетельствует о том, что они, несмотря ни на что, оставались по сути православными монастырями.

Третий параграф «Ликвидация православных сельскохозяйственных артелей» освещает процесс закрытия православных монастырей, скрывавшихся под видом сельскохозяйственных артелей. Ликвидация большинства православных артелей завершилась к 1929 г. – году «Великого перелома». Отмечается, что этот процесс был длительным. Он начался в 1925 г. с исключения всех монашествующих из состава артелей. В это же время стали проводится новые обследования хозяйственной деятельности общин. Отчеты агрономов и землемеров имели предвзятый характер, их основной целью был поиск любого формального повода для закрытия монастырского хозяйства.

Разрушение православных артелей проводилось во второй половине 1920-х гг., в основном, экономическими мерами. Местные власти не поддерживали инициативы руководителей артелей повышать эффективность производства, отягощали хозяйства налогами и др. К концу 1920-х гг. существование православных сельскохозяйственных артелей вошло в явное противоречие с провозглашенным курсом на индустриализацию и коллективизацию, что сделало невозможным их дальнейшее сохранение.

На территории Московской губернии дольше всех просуществовала артель «Екатерининская пустынь» (бывший Свято-Екатерининский мужской монастырь, из которого после революции братия была выселена, а монахини Красностокского монастыря Белоруссии смогли организовать православную сельскохозяйственную артель). Артель была окончательно закрыта в 1931 г.

После ликвидации всех «бывших» монастырей, переименованных в артели, центр религиозной жизни переместился в оставшиеся храмы (в том числе, находившиеся на территории закрытых обителей). Они могли сохранятся благодаря «двадцаткам» — объединениям верующих мирян.

В третьей главе «Роль настоятелей и настоятельниц в жизнедеятельности православных сельскохозяйственных артелей в 1917 – 1930-е гг.» раскрывается значение подвижнической деятельности настоятелей и настоятельниц Подмосковных обителей для Русской Православной Церкви.

Первый параграф «Жизнеописания подвижников Подмосковья» освещает судьбу некоторых подвижников Московской губернии первых лет советской власти. Следует принять во внимание, что изучение истории Русской Православной Церкви не возможно без исследования жизни, деятельности подвижников, исповедников и мучеников.

Среди известных в настоящее время мучеников и подвижников, пострадавших за веру и Русскую Православную Церковь, большое число монашествующих Подмосковных обителей, преобразованных после революции 1917 г. в сельскохозяйственные артели. К ним относится Преподобномученницы Екатерина (Черкасова), Анастасия (Бобкова) и др.

Во втором параграфе «Роль настоятелей и настоятельниц в деле сохранения своих обителей» анализируется вклад настоятелей и настоятельниц монастырей в развитие обителей в советское время, значение их деятельности для сохранения монастырского уклада православных сельскохозяйственных артелей и поддержания веры у православных мирян. Именно настоятели и настоятельницы монастырей принимали на себя всю полноту ответственности за сохранение вверенным им обителям в один из сложнейших периодов в истории Русской Православной Церкви. В параграфе идет речь о жизни и мученической кончине игуменьи Маргариты (Марии Михайловны Гунаронуло),  старце-игумене Зосимовой пустыни Германе (в миру Гавриил Гомзин), матушке Елене – настоятельнице миссионерского Красностокского Рождество-Богородичного монастыря, игуменьи Афанасии и др. Изучение жизни настоятелей и настоятельниц позволяет говорить, что их активная позиция и подвижническая деятельность способствовала сохранению отдельных очагов православия вплоть до начала физического истребления государством духовенства и мирян в 1937 г.

В третьем параграфе «Игуменья Магдалина: пример подвижничества» дается подробная характеристика жизни и деятельности настоятельницы женской общины «Отрада и Утешение» игуменьи Магдалины (Орловой-Давыдовой).

Матушка Магдалина была основательницей монашеской общины, образованной в конце XIX в. Она посвятила всю свою жизнь налаживанию жизни в новообразованной обители. Сохранение православной общины вплоть до 1929 г. стало результатом её подвижнического труда. В 1925 г. матушка, как и все монашествующие, были насильно исключены из числа артельщиков под давлением местных органов советской власти. Однако, даже после этого она сохраняло фактическое управление делами бывшей монашеской общины.

В заключении подведены итоги, обобщены основные выводы по теме диссертационного исследования.

В условиях закрытия храмов и монастырей, а также их разграбления в годы революции и гражданской войны обители Подмосковья предпринимали попытки сохранить свои обители. Первый путь музеефикации привел к полному уничтожению уклада монастырской жизни. В таких условиях единственным способом сохранения монастырского уклада для большинства православных общин, заключался в преобразовании обители в трудовую сельскохозяйственную артель.

Сохранение православных обителей под видом артелей (а фактически коммун) противоречило новой идеологии борьбы с религиозным сознанием, но это полностью соответствовало нуждам того времени. В условиях гражданской войны большевикам требовались крепкие хозяйства с хорошей производительностью, что обычно было характерно для монастырских хозяйств с трудолюбивыми насельниками.

Такая позиция советской власти позволила не только сохранить производственную ячейку, но и под прикрытием уставов артелей, сберечь в них монастырские порядки. После реорганизации монастырей в артели начался длительный и сложный период борьбы за выживание, который для большинства артелей закончился в 1929 г. полной ликвидацией.

Переломным моментом в существовании общин явился 1925 г. Именно в это время стала проводиться целенаправленная политика по уничтожению общин в религиозном и хозяйственном отношении. Это объясняется смертью Святейшего Патриарха Тихона в 1925 г., после которой Русская Православная Церковь стала испытывать еще более сильный натиск со стороны советской власти.

Второй причиной является кризис НЭПа 1925 г. и начало его свертывания. В период расцвета НЭПа (1921 – 1925 гг.) советская власть была заинтересована в восстановлении экономики и использовала для своих целей религиозные общины с их трудолюбием и образцовыми хозяйствами.

Важно отметить, что монастыри, преобразованные в артели, просуществовали дольше остальных монастырей, и их последующее уничтожение явилось плодом последовательной политики богоборческого государства в отношении Русской Православной Церкви.

Работа дополнена Приложениями, включающими выдержки архивных документов, иллюстрации и фотографический материал.

 

Публикации по теме исследования:

Основные положения диссертационного исследования изложены в следующих публикациях:

1. Васильев А., протоиерей, Ромашин И.Е. «…Работая на началах самоуправления». Из истории женской общины «Отрада и Утешение», преобразованной в сельхозартель «Добрыниха». 1918-1927 гг. // Вестник архивиста. – 2011. – № 2. – С. 193 – 199. (авт. вклад  0,3 п.л.)

2. Храмы и монастыри Домодедовской земли / под общ. ред. прот. А. Васильева – М.: Православный приход собора Всех святых, в земле Российской просиявших города Домодедово, 2011. – 408 с.: ил.

3. Религиозная сельскохозяйственная артель «Добрыниха» 1917-1934 гг. Сборник документов и материалов / Авторы-составители: протоиерей Александр Васильев, Ю. Н. Герасимова, О. Е. Думенко, А. Н. Казакевич, Н. В. Круглова, С. В. Чирков. – М.: Издание Прихода Собора Всех святых, в земле Российской просиявших г. Домодедово, 2012. 320 с.: ил. – (Документальные памятки архивного фонда Московской области).[76]


[1] Большая советская энциклопедия. Гл. ред. А.М. Прохоров. В 30 т. М., 1970. Т. 2. С. 259.

[2] Там же. Т. 12. С. 520.

[3] Гордиенко Н.С. Современное русское православие. Л. 1987. С. 84-85.

[4] Кашеваров А.Н. Государственно-церковные отношения первых лет советской власти в отечественной историографии // Клио. Журнал для ученых. 1999. № 2 (8). С. 54.

[5] О религии и церкви: сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства. М., 1977; Редькина О.Ю. Сельскохозяйственные религиозные трудовые коллективы в 1917-1930-е гг.: на материалах европейской части РСФСР. Автореф. … док. ист. наук. Волгоград, 2004. С. 4; Кашеваров А.Н. Указ. соч. С. 53.

[6] Минин А.А. Сельскохозяйственная кооперация СССР. М., 1925. С. 44-45; Сельскохозяйственная кооперация в 1924–1925 гг. М.–Л., 1926.

[7] Кашеваров А.Н. Указ. соч. С. 55.

[8] Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947.

[9] Концевич И.М. Оптина пустынь и её время. / Под ред. Е.Ю. Концевич, Г.Д. Подмошенский. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995.

[10] Цит по: Кашеваров А.Н. Указ. соч. С. 55.

[11] Зыбковец В.Ф. Указ. соч. С. 101.

[12] Аграрная политика советской власти (1917 – 1918). Документы и материалы. М., 1954.

[13] Клочков В.В. Закон и религия. От гос. Религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982; Куроедов В.А. Религия и церковь в советском обществе. М.. 1984; Добреньков В.И., Радугин А.А. Христианская теология и революция. М., 1990.

[14] прот. Цыпин В.А. История Русской Православной Церкви. 1917–1990. М., 1994; Он же. История русской Церкви. М., 1997; Он же. Русская Церковь (1917–1925). Изд-во Сретенского монастыря, 1996; Он же История Русской Православной Церкви: Синодальный и новейший периоды / 3-е изд., испр. М., 2007.

[15] Настольная книга для монашествующих и мирян. / Сост. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Свято–Успенский Псково–Печерский монастырь, 1998.

[16] Церковно-исторический вестник. Гл. редактор И. В. Соловьев.

[17] Русская Православная Церковь. ХХ век / А.Л. Беглов, О.Ю. Васильева, А.В. Журавский и др. М., 2008.

[18] прот. Цыпин В.А. История русской Церкви. М., 1997; Кашеваров А.Н. Государственно-церковные отношения в советском обществе 20 – 30-х гг. (Новые и мало изученные вопросы). Спб., 1997.

[19] Священник Димитрий Шиленок Из истории православной Церкви в Белоруссии (1922 – 1939). Крутицкое патриаршее подворье. Общество любителей церковной истории. М., 2006.

[20]Епископ Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла. Типография преп. Иова Почевскаго. Свято-Троицкий монастырь. Джорданвилл, Н. I., 1991.

[21] Степанов (Русак) В. Свидетельство обвинения. Т.1. М., 1993; Материалы по истории Церкви. Российская Церковь в годы революции (1917 – 1918). М., 1995.

[22] Религиозные организации Нижней Волги и Дона в ХХ веке. Сб. документов. / Сост. О.Ю. Редькина, Т.А. Савина; под ред. М.М. Загорулько. Волгоград, 1998.

[23] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 – 1964 годах). М., 1999.

[24] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996.

[25] Кашеваров А.Н. Государственно-церковные отношения первых лет советской власти в отечественной историографии // Клио. Журнал для ученых. 1999. № 2 (8). С. 58–59.

[26] Кашеваров А.Н. Церковь и власть: Русская Православная Церковь в первые годы Советской власти. Спб., 1999. С. 318.

[27] Редькина О.Ю. Указ. соч.; Она же. Сельскохозяйственные религиозные трудовые коллективы в 1917-1930-е гг.: на материалах европейской части РСФСР. Волгоград, 2004; Она же, Антонова Е.А. Религиозные сельскохозяйственные коллективы в Царицинской (Сталинградской) губернии в 1920-е годы [Электронный ресурс].

URL: http://www.vupk.ru/book/reigl_cxk.doc

[28] Козлов В.Ф. Трагедия монастырей. Год 1929 // Московский журнал. 1991. № 1. С. 32–41; Он же. Дело об ограблении Церкви // Московский журнал. 1991. № 7. С. 16–25; Он же. Черные годы московских обителей // Московский журнал 1991. № 11. С. 8–15; Он же. Сумерки Златоглавой 1931–1935 гг. // Московский журнал. 1991. № 12. С. 6–15; Он же. Чудом спасенные // Московский журнал. 1992. № 1. С. 16–24; Он же. Монастыри России в первые годы после революции // Журнал Московской патриархии. 1993. № 4. С. 26–33; Он же. Марфо-Мариинская община сестер милосердия в 1920-е годы (По архивным материалам) // Память как максима поведения : Материалы Свято-Елизаветинских чтений. М., 2001.

[29] Козлов В.Ф. Архивные источники о судьбах монастырей России после 1917 г. // Уваровские чтения. III. Русский православный монастырь как явление культуры: история и современность: Материалы научной конференции, посвященной 900-летию Муромского Спасо-Преображенского монастыря (Муром, 17–19 апреля 1996 г.). Муром, 2001. С. 161–163; Он же. Документы о деятельности и закрытии подмосковных монастырей и храмов в московских архивохранилищах. 1920–1930-е гг. // Проблемы истории Московского края: Материалы пятой научно-практической конференции, посвященной 75-летию Московского Государственного областного университета (Москва, 28 марта 2006 г.). М., 2006. С. 113–116.

[30] Козлов В.Ф. Документы о деятельности и закрытии подмосковных монастырей и храмов в московских архивохранилищах. 1920–1930-е гг. // Проблемы истории Московского края: Материалы пятой научно-практической конференции, посвященной 75-летию Московского Государственного областного университета (Москва, 28 марта 2006 г.). М., 2006. С. 114–115.

[31] Там же. С. 115.

[32] Московский Новодевичий монастырь. М., 1999.

[33] Схиархимандрит Иоанн (Маслов) Глинская пустынь. История обители и её духовно–просветительная деятельность в XVI – XX веках. М., 1994.

[34] Свято–Троицкий Белопесоцкий монастырь. 1498 – 1998./ Сост. Игуменья Мария (Баранова). Издание Свято–Троицкого Белопесоцкого монастыря, 1998.

[35] Свято-Екатерининский мужской монастырь. СПб., 2003.

[36] Чулков Н.А. Сказание о земле Домодедовской. Очерки краеведа. 2002. С. 193 – 198; Он же Село Добрыниха (община Отрада и Утешение). [Электронный ресурс]. URL: http://www.domod.ru/vybor/material/cerkov/Sobor5.htm

[37] Кончин Е. Сокровища усадьбы Отрада // Московский журнал. 2001. № 3. С. 41–45.

[38] Гарин Г.Ф. Очерки истории земли Домодедовской. Домодедово, 2004; Он же Община «Добрыниха»: последние десятилетия / Призыв. 1999. № 120–121.

[39] ЦГАМО. Ф 4515. Оп. 1. Д. 26. Л. 11–11 об.; Архивный отдел – районный архив администрации Чеховского муниципального района Московской области. Ф. 37. Оп. 2. Д. 3. Л. 310.

[40] ЦГАМО. Ф. 4570. Оп.1. Д.243. Л.1–5.

[41] Гарин Г.Ф. … // Святыни земли Домодедовской. С. 43.

[42] ЦГАМО. Ф. 21567. Оп.1. Д.1535. Л. 218–220. См.: Психиатрическая больница № 2 им. О.В. Кербикова: История учреждения. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mosgorzdrav.ru/mgz/KOMZDRAV

[43] Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и церквах в России. Составлено из достоверных источников Александром Ратшиным. М., 2000.

[44] Русская Православная Церковь. Монастыри / Под общ. Ред. Архиепископа Бронницкого Тихона. М., 2001.

[45] Подъяпольская Е.Н. Памятники архитектуры Московской области. Вып. 1. М., 1998.

[46] Монастыри Русской Православной Церкви. Справочник–путеводитель. Вып. 1. / Л.Г. Рудин, П.В. Кузнецов. М., 2001; Путеводитель по святым местам России / Сост. И.Е. Гусев. Минск, 2006; Семенник Д. Путеводитель по русским городам. 3–е изд. М., 2010. в 3 ч.

[47] Андроник (Трубачев) Закрытие Троице-Сергиевской лавры и судьба мощей преподобного Сергия Радонежского в 1918 – 1946 гг. М., 2008.

[48] Жития святых земли Российской. Летопись истории Отечества Х – ХХ вв. / Сост. Архимандрит Игнатий (Малышев). Спб.; Приозерск, 2004.

[49] Бутовский полигон. 1937 – 1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Вып. 8. М., 2007. С. 353 – 384.

[50] Иеромонах Дамаскин (Орловский) Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 1. Тверь, 1992; Он же. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 2. Тверь, 1996; Он же. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 3. Тверь, 1999.

[51] «Детки мои любимые…». Схиигумения Фамарь (княжна Марджанова). Воспоминания. Письма. Стихи. М., 2002; Матушка Фамарь. М., 1995.

[52] Цит. по: Религиозные организации Нижней Волги и Дона в ХХ в… С. 18.

[53] СУ РСФСР 1917–1938.

[54] СУ РСФСР. 1918. № 18. Ст. 263.

[55] СУ РСФСР. 1929, № 35. Ст. 353.

[56] Архивы Кремля. В 2-х кн. М., 1997.

[57] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917-1941…

[58] Журнал Московской Патриархии в 1931 – 1935 годы. М., 2001.

[59] Монахиня Вероника (Котляровская) Воспоминания монахини // Церковно-исторический вестник. 2002. № 9; См. также: Материалы по истории церкви. Кн 8.: Российская Церковь в годы революции. (1917–1918). М., 1995.

[60] Архимандрит Константин (Зайцев) Чудо русской истории. М., 2007.

[61] Монахиня Вероника (Котляровская) Указ. соч. 41–76.

[62] Епископ Арсений (Жадановский). Воспоминания. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, 1995. – 294 с.

[63] Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д. Жевахова. В 2 т. М., 1993. Т. 1.

[64] «Детки мои любимые…». Схиигумения Фамарь (княжна Марджанова). Воспоминания. Письма. Стихи. М., 2002; Матушка Фамарь. М., 1995.

[65] ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 3. Д. 773.

[66] ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 3. Д. 774.

[67] Там же. Д. 776.

[68] Там же. Д. 779; Козлов В.Ф. Документы о деятельности и закрытии подмосковных монастырей и храмов в московских архивохранилищах. 1920–1930-е гг… С. 115.

[69] ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 3.

[70] Козлов В.Ф. Указ. соч. С. 114.

[71] Литвак Б.Г. Указ. соч. С. 55.

[72] ЦГАМО. Ф. 2157.

[73] Архивный отдел – районный архив администрации Чеховского муниципального района Московской области. Ф. 37.

[74] Репина Л.П. История исторического знания. М., 2004. С. 239-240; Маловичко С.И. Местная история: выбор между «периферийной» и «нормативной» моделями культурного поля современной историографии // Единство гуманитарного знания: новый синтез: материалы XIX междунар. науч. конф. Москва, 25–27 янв. 2007 г. М., 2007.

[75] См.: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. Изд. 2-е, доп. М., 2003.